— Я не шучу, Макс.

— Нет. Ты просто говоришь то, что нужно сказать, чтобы тебя простили! Вот что ты делаешь, Логан! Вот что! И именно мне приходится сталкиваться с твоим неукротимым поездом злости! Мне, единственному человеку, который всегда был рядом для тебя!

Логан осторожно приближается ко мне, его тело намного ближе, чем мне бы хотелось.

— Макс, посмотри на меня. — Заглядываю глубоко в его глаза. — Я имею в виду… по-настоящему посмотри на меня. — Позволяю своим глазам впитать его вид: его напряженные плечи, твердую шею, круги под глазами и его истощенное лицо. Объятая грустью, я чувствую порыв потянуться к нему рукой, но предпочитаю не делать этого. Закрываю глаза в попытке смириться с этим. С ним. Его голос хрипит.

— Макс… — Когда я открываю глаза, то вижу, что он на грани слез. Я делаю прерывистый вдох. — Макс, пожалуйста… не оставляй меня. Прошу… пожалуйста… — с последним словом, он притягивает меня в объятия, и делает то, чего я никогда не видела. Начинает плакать.

Глава 11

Логан

Скажите это, если, бл*дь, хотите. Назовите меня плаксой. Назовите слабаком. Кем, мать вашу, хотите называйте, но прямо сейчас мне насрать.

Крепко сжимая Макс, я опускаю голову на ее плечо, позволяя слезам катиться из глаз впервые в жизни после смерти моей мамы. В груди разрастается боль, пока вздрагивают плечи, все тело ломает от надежды на то, что Макс поймает меня. Что не даст мне упасть. Что не оставит меня.

— Пожалуйста, не оставляй меня, Макс, — нежно молю я сквозь слезы. — Ты единственное, что осталось в моей жизни… — И ничего не происходит. Она ничего не говорит. Не двигается.

Черт побери. Я потерял ее…

От понимания хочется плакать сильнее, но внезапно она начинает потирать руками мою спину, после чего произносит мягким голосом:

— Логан…

— Нет, — я качаю головой. — Не делай этого. Не уходи от меня. Пожалуйста, Макс… — Когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть ей в лицо, то вижу ее собственные слезы. — Прости меня, Макс. Прости. Я не хотел говорить то, что сказал.

— Зачем же ты это сказал? — шепчет она.

Может, еще не потерял.

— Почему ты так относишься ко мне? Зачем…

— Потому что я придурок! Потому что я, бл*дь, в ужасе, Макс! — Я сглатываю слезы, комом вставшие в горле.

— А я нет? Мне не страшно от того, что ты на другом конце полушария?! — кричит она, но не вырывается из моих рук.

— Тебе не стоит бояться. Я не мог функционировать с тех пор, как ты вышла за порог моего номера. В моей жизни не было человека, который значит хотя бы половину от того, что значишь для меня ты.

— Тогда почему ты вымещаешь на мне злость?

— Потому что ты сама вымещаешь ее на мне! Потому что у меня нет той части мозга, которая по логике вещей должна говорить мне заткнуться, прежде чем я все превращу в пи*ец!

Не смейтесь, потому что вы знаете, что это правда.

— Потому что мне страшно, что в одно утро ты проснешься и увидишь, что у меня не в порядке с головой, и оставишь меня. Мне страшно, что единственная причина, по которой встаю по утрам, уйдет из моей жизни без оглядки! Вот почему, Макс. Самый мой огромный страх не в том, что я превращусь в своего отца, а в том, что я потеряю тебя. — По тому, как поникают ее плечи, я понимаю, признание, кажется, уничтожило один слой злости в ее теле.

— Ты всегда толкаешь меня, Логан. Сколько еще раз мне ожидать этого. Прежде чем ты толкнешь меня слишком далеко? Потому что прямо сейчас…. Я очень близка. — Я сглатываю тревогу в горле. — Очень близка, Логан. Я не могу продолжать это. Особенно не тогда, когда у нас есть малец и будет ребенок. Эта херня должна прекратиться. Вся. — Кивок, кажется, единственное, на что я сейчас способен. — Ты не один боишься, Логан. Но настало время, и нам придется отогнать страх в сторону. Нам нужно растить семью. Ребенка, которому почти шестнадцать, и он надеется, что мы дадим ему ту жизнь, которую пообещали, и будущего ребенка, который заслуживает огромной семьи, включая маму и папу, которые любят друг друга.

Эти слова вырывают у меня еще одну слезу.

— Ты до сих пор любишь меня?

Шмыгая через свои слезы, она закатывает глаза:

— Немного.

Изображаю короткую улыбку и опускаю руки на ее бедра.

— Только немного? — Когда она кивает, я опускаю губы, чтобы они оказались напротив ее. — Только немного?

Ее руки сжимают меня крепче, пока она явно находится между состоянием растаять передо мной и остаться стоять на своем.

Я упоминал, что она сексуальнее, когда сопротивляется порыву заботиться обо мне?