– Серьезно? Вот так, без аргументации?

– Без аргументации. Не уходи. Не сегодня.

– Это не серьезно. Ты вообще слушала, что я говорю? – он развел руками.

– Мне плевать, что ты говоришь. Это все бессмысленные домыслы. И мне совершенно не важно, что правильно! Важно только то, что мы здесь, и ты не хочешь уходить, я знаю это! – всё это Сакура выпалила на одном дыхании. Сасори вскинул бровь.

– Потрясающе пламенная речь, ты могла бы вдохновить целую армию.

– Ты не воспринимаешь то, что я говорю всерьез!

– Конечно, нет, – сказал он нарочито мягко. – Кстати, насчет армии, где ты собрала эту толпу зомби?

Сакура не сразу поняла, о чем он.

– Расскажу, когда ты останешься.

Сасори фыркнул.

– С каждой последующей фразой ты становишься все младше. Тебе есть хотя бы 12? Я начинаю переживать.

Сакура вспыхнула. Она не понимала, зачем наговорила всю эту чушь. Кроме того она с ужасом обнаружила, что их совершенно серьезный разговор был ловко обращен в шутку. Как это произошло? Сакура облизнула пересохшие губы, и ей было невдомёк, что одно это действие являлось куда более убедительным, чем все ее слова.

– Ты не можешь ничего не чувствовать, – произнесла она с горечью. Сасори перестал улыбаться.

– Этот разговор мне наскучил, – протянул он. Его плащ всколыхнулся при повороте. Он уходил. Он не хотел её слушать. Сакура, не зная как еще поступить, сорвалась с места. Она догнала его и попыталась ухватить за руку, но к ее ужасу все её тело разом отказалось ей подчиняться. Ладонь Сакуры так и застыла в воздухе. Сасори медленно обернулся, наслаждаясь этим моментом. Он поднял свою руку, демонстрируя Сакуре тонкие голубоватые нити, так безжалостно лишившие ее возможности двигаться. Сакура ахнула.

– Но когда? – только и спросила она. Сасори не спеша отпускать этот момент, разглядывал ее изумленное очаровательное лицо.

– Тогда, – многозначительно произнес он. Сакура отчаянно покраснела, но глаза не отвела. Они, двумя сверкающими изумрудами, воззрились на Сасори. Он, выдержав паузу, пояснил, – все время, с момента, как я, к твоему неудовольствию, к тебе прикоснулся, я поддерживал эти нити чакры.

«Он называет это «прикоснулся»?» – отстраненно подумала Сакура. Но вслух она сказала другое:

– Значит в этом дело? В том, что я тебя оттолкнула?

Его глаза недобро сверкнули.

– Я уже сказал, в чем дело.

Сакура набралась наглости улыбнуться. Она поймала его.

– Тебе нравится думать, что ты очень рассудительный, – сказала она, – но на самом деле тебя просто взбесил мой отказ.

Сасори сжал зубы. Он глядел на нее исподлобья и уже не казался таким спокойным.

– Я мог взять тебя, – прошептал он, – и сейчас могу.

– Но это не совсем то, правда?

Он испустил прерывистый выдох. А затем, прикрыв глаза, склонился куда-то к её шее. Если бы не нити чакры, колени ее непременно бы подогнулись. Его дыхание пощекотало нежную кожу, и Сакура почувствовала, как мурашки покрывают все ее тело.

– Ты вкусно пахнешь, – прошептал Сасори. Он ее не касался, но был так близко, слишком близко, чтобы отступить. Мысли Сакуры совершенно потеряли связность, поэтому, когда он заговорил, смысл его слов не сразу до нее дошел. – Я в самом деле было решил, – произнес он ледяным тоном, – что тебе нравится, какой я изломанный. Знаешь, я ведь показал тебе лишь малую часть того, на что я способен.

– Так и есть, – прошептала Сакура, ей уже было нечего терять, – прошу тебя, не продолжай…

Но он продолжил.

– Я показал тебе самую малость, – Сасори снова перешел на шепот, чтобы голос не сорвался. – Но ты сразу отказалась от меня.

Он отстранился. Рука Сакуры снова взметнулась к нему. Ей отчаянно хотелось к нему прикоснуться, любой ценой. Хотя бы в последний раз. Но утерянный на долю секунды контроль, снова сковал ее до полной неподвижности. Сасори покачал головой, на его губах проступила едкая улыбка.

– Нет-нет, – напевно произнес он, – ты сказала: «никогда не прикасайся ко мне». Никогда. И так оно и будет.

Сакуре потребовалась вся сила воли, чтобы сдержать слезы, но ей это удалось. Он рассматривал её, будто пытался запомнить. Темные ресницы делали его глаза невероятно выразительными. В них, даже в редкие моменты, когда он смеялся или что-то объяснял, в них всегда читалось немного грусти. Таинственной и не поддающейся никаким лекарствам. Как ей хотелось быть той единственной, кто может эту грусть излечить. Но едва ли это было возможно. Сакуру вдруг проняло ощущение дежа вю. Сасори усмехнулся вместо прощания и пошел прочь. Она долго стояла на том же месте, глупо надеясь, что он вернется. Вернется и все будет хорошо. А потом она почувствовала, как нити, связывающие их, оборвались.