Но тут остальные подрастали, и стало заметно, что Клара, мягко говоря, не в себе. Она не разговаривала, отставала в развитии, и, в конце концов, ее назвали ребенком Солнца. А девочка, которой сейчас полных двадцать лет, щебетала с птицами, которые, кажется, ее без проблем понимали, вела себя чудаковато и всегда улыбалась. Вот так Клара и получила прозвище «Жаворонок». Потом болезнь у Елены, отчего девочку пришлось отрезать от всех. Странности и нелюдимость Гуфо, будто живущего в своем мирке.

Смотря на все это, было видно, что в оставшихся представителях народа моря, нормальными были лишь трое — Катрина, Орф и Винсенте. Но только последний подумал о продолжении рода, тогда как Катрина не стремится заводить семью, несмотря на возраст, пеняя, что подходящих кандидатов нет. А ветвь Аспиде, скорее всего, оборвется на этом поколении.

Хотя о нормальности Орфа утверждать спорно, в некоторые моменты он тот еще чудак…

Короче, у меня странные родственники.

И что еще забавно, наверное, даже больше, чем остальное. Хранителем, то бишь Стихийным бедствием, объявили меня — второго ребенка подряд из рода Тер.

Гильдейские реально впали в отчаяние от такой новости. А дед бы ликовал.

Вскоре показались дома. Пришлось пожелать Рипперу удачной охоты и отослать назад, чтобы не пугал впечатлительных жителей.

До дома ребят добежала, переполняемая нетерпением и надеждой. Стучать в дверь было бесполезно, по большей части, ведь стук мог услышать только Бепо, если тот не спал, потому я забралась на забор и спрыгнула во двор, прислушиваясь. Стояла тишина, если не считать шелеста листьев и поскрипывание веток деревьев, щебета птиц.

Может, я слишком рано пришла, а ребята еще спят?

Если верить часам, то уже девять почти. Я около часа добиралась сюда.

Возможно, Ло в больнице, на работе, а остальные парни спят еще.

Или нет?

Я осторожно заглянула в окно, что открывало вид на гостиную. Конечно, шторка мешала обзору, но я знала, куда смотреть — в угол, на диван, где кто-то лежал.

И уже на радостях метнулась к входной двери, забарабанив, наверное, на весь дом.

До меня донесся грохот и глухие ругательства на того, кого принесло в столь ранний час. Я хихикнула в ладошку и приготовилась.

Дверь распахнулась, явив не выспавшегося, растрепанного и мрачного Ло, смотрящего на меня как на врага. Не смогла сдержать широкой улыбки. На парня это подействовало как холодный душ, заставив быстро прийти в себя и отшатнуться подальше, от греха.

— Какая муха укусила тебя, что ты притащилась с утра пораньше? — Трафальгар зевнул, но впускать в дом не торопился, сложив руки на груди и впившись раздраженным взглядом.

Я глубоко вдохнула, приготовившись излить на него и новость, и желание.

— Фестиваль! — крикнула я счастливо и всплеснула руками. — Завтра будет в городе Фестиваль!!! Пошли-пошли-пошли!!! — вцепилась в его руки и повисла на них.

Ло дернулся, словно от удара, а в глазах пронеслась буря эмоций в невероятно странном и нечитаемом виде. Между бровей залегла складка как от боли, и взгляд чуть рассеялся, будто он что-то вспомнил, нечто тяжелое, что камнем лежало на душе. Но такие странности быстро закончились, и парень опять мрачно смотрел мне в глаза.

— Ну? Идем? — я улыбнулась шире.

Трафальгар мученически вздохнул и дернул руками, пытаясь отцепить меня. Ответа не дождалась, потому что он двинулся в сторону кухни, оставляя дверь открытой, потому я и последовала за ним, прикрыв за собой. Парень что-то искал на верхней полочке, а я села за стол и сложила на нем руки, не отводя взгляда от Ло.

Жестяная банка с кофе была вскоре обнаружена, только вот содержимого в ней осталось всего ничего. Вытряхнув остатки в турку, Трафальгар принялся варить ароматный напиток.

Молчали мы все это время. Я давала ему обдумать мою просьбу, что он и делал. Или же просто игнорировал, как это делал почти большую часть нашего общения.

Сидели. Ло пил кофе и сверлил меня взглядом, тогда как я беззаботно улыбалась, явно раздражая этим, как и хорошим настроением с утра.

— Учитель мне разрешил. Но с условием, что вы пойдете со мной, — разорвала тяжелую тишину.

Трафальгар сделал большой глоток и громко поставил кружку на стол.

— Фестиваль, значит? — наконец, заговорил он.

— Агась, — кивнула довольно, буквально светясь от радости.

А вот парень щурился.

— Завтра, да?

Снова кивнула.