– Я совершила ошибку, продолжая удерживать Йена. А он продолжать любить её, испытывая по отношению ко мне лишь бремя долга за то, что я спасла его от депрессии, - внезапно сдаётся Никки, осознавая глубину своей вины в сложившейся ситуации. Её глаза бегают по сторонам, а мысли спутываются в тесный клубок. Она с ужасом понимает, что сделала немыслимое – удерживала на цепи благодарности и чувства долга того, кто никогда не любил её по-настоящему. Голос становился тихим и придушенным с каждым новым словом, а глаза округлялись от острого изумления. Рид дошла к выводу, что нельзя было играть чувствами других, нельзя было вести такую опасную игру. Актриса разрушила жизни ещё двоих людей, почти разрушила. Главное – вовремя остановиться и перевернуть страницу. – Сегодня я отпустила Йена к Нине. Игра закончилась.

========== Часть 27 ==========

Нина Добрев шатающейся походкой вышла на съёмочную площадку. Сквозь широкие окна пробивался солнечный свет, оставляя на полу огненно-красные отметины. Холодные стены с радушными объятиями встречали девушку, погружая её в омут томительных воспоминаний. Сколько разных сцен здесь отсняли за последние шесть лет, сколько одежды и декораций сменили. Нина помнила каждый уголок, каждую картину на стене, каждое хрупкое растение, каждое произнесённое слово, каждую откровенную улыбку и каждую жгучую слезинку. Каст актёров и вся съёмочная группа стали для девушки второй семьёй, а площадка - уютным домом, где она успела повзрослеть, найти преданных друзей и познать настоящую любовь. Съёмки шестого сезона благополучно закончились несколько дней назад, но грусть ни на секунду не тлела в глубине сердце, отдаваясь горечью на губах. Добрев не хотела расставаться с близкими людьми, но для бесконечных терзаний болью больше не оставалось сил. Шатенка знала, что будет жутко скучать, и решила последний раз перед вылетом пройтись по съёмочной площадке, чтобы навсегда запечатлеть в памяти место, в котором её жизнь цвела и била ключом.

– Я знал, что найду тебя здесь, - громом раздался за спиной до одури знакомый голос. Нина закрыла глаза, чувствуя, как головокружительная волна волнения бьёт в спину. Йен был последним человеком, которого Добрев хотела видеть перед вылетом. Она мечтала вычеркнуть его образ из головы, стереть ластиком из сердца пьянящие голубые глаза и ослепительную улыбку. Вопреки отчаянным попыткам избавиться от любимого мужчины Нина до сих пор помнила всё: его острые скулы, аквамариновый блеск глаз, густые брови, которые Йен так игриво хмурил, тонкую линию губ, которые обдавали её шею жаркими поцелуями, широкие плечи, на которые она опиралась как на каменную скалу, и могучие руки, которые сжимали её в крепких объятиях. Навязчивый силуэт преследовал её мысли и сны, как молчаливая тень.

– Йен? Что ты здесь делаешь? – хрипло пробормотала Нина, нерешительно поворачиваясь к Йену лицом. Карие глаза искрили болезненно-тусклым блеском, а сердце оттачивало сумасшедший ритм, от которого перехватывало дыхание. Добрев неотрывно смотрела в глаза Сомерхолдеру, боясь потерять равновесие. Тревога ядовитым комком скрутилась в груди, разжигая в жилах дикое пламя. Шатенка не хотела прощаться с бывшим возлюбленным, потому что для неё это было равносильно адской пытке. Она мечтала просто улететь подальше, не глядя в его измученные глаза, окрашенные безутешным сожалением.

– Я искал тебя, чтобы попрощаться, - решительно заявил Йен, тяжело вздыхая. Нине показалось, что она увидела на его открытых руках рой мурашек, точивший его кожу. Мужчина рефлекторно спрятала руки в карманы чёрных брюк, чувствуя на себе буравящий взгляд Добрев. Ему с трудом удавалось говорить, потому что страх стальными оковами сдавливал сердце. Голова воспламенялась от каждого нового слова, а в ушах гудел протяжный звон. Сомерхолдер понимал, что теперь его судьба полностью зависит от Нины, и нужно было собрать беспокойство в кулак, чтобы изложить правду.

– Ты издеваешься? Я не вынесу этого, - вскрикнула Нина, нервно вздёргивая бровью. В янтарно-медовых глазах загорелась немая злоба, которая смешивалась с болью, сверлящей израненную душу. Она глубоко вздохнула и резко шагнула назад, словно пыталась убежать. Но девушка понимала, что этого мучительного момента нельзя было избежать. Как бы тяжело не было им обоим, но нужно было попрощаться с Йеном. Это был их последний разговор, в котором нужно было окончательно излить все накопившиеся за долгое время чувства: боль, отчаяние, тоску, сожаление и злобу. Злиться Добрев могла только на саму себя, потому что помнила, кто стал инициатором их с Йеном разрыва.

– Тебе не нужно прощаться. Оставайся с нами, - внезапно выдал Йен, приближаясь к растерянной девушке. Нина с опаской выставила перед собой руки, удерживая мужчину на расстоянии. В потемневших глазах блеснула одинокая слеза, но Добрев умело её скрыла, встряхнув распущёнными шоколадными волосами. Сердце предательски сжалось, а руки задрожали от гнетущего страха. Шатенка ошарашено замерла на месте, с трудом глотая слова Йена. Больше всего на свете девушка боялась, что бывший возлюбленный попросит её остаться, а она не сможет ему отказать. Никогда не умела.

– Йен, ты меня разыгрываешь? У меня самолёт через три часа, - отрывисто вздохнула Нина, обхватывая голову руками. Железные молоты с чудовищной силой стучали по вискам, туманя мысли. Добрев жадно ловила каждое слово Сомерхолдера, и океан неотвязного страха всё стремительнее погружал её в свои воды. Мужчина сжимал кулаки от злости. Он проклинал себя за то, что причинил любимой девушке столько страданий своим поведением. Брюнет не должен был бросаться в объятия Никки, не должен был так быстро сдаваться, не должен был так легко отказываться от Нины. Нахмуренный лоб и опущенные в пол глаза говорили вместо Йена: Нина издала приглушённый вопль.