Наконец, под 1305 г. Лаврентьевская летопись сообщает о смерти баскака Кутлубуги, который был связан с Ростовской землей150. Как будет показано в следующей главе, на рубеже XIII–XIV вв. ростовским князьям принадлежали огромные лесные пространства русского пограничья, лежавшие по реке Ветлуге, где компактно проживало нерусское население. Правда, следует отметить, что здешние мелкие территориально-административные единицы не носили названия «тьма», а именовались «дорога». По документам XVII в. на реке Ветлуге, наряду с чисто русскими волостями, известны «Лапшангская» и «Вятская» дороги151.

Это обстоятельство заставляет вспомнить, что в XIV в. термин «баскак» заменяется в русских источниках словом «даруга» (или «дорога» в русифицированной форме). Не останавливаясь на выяснении причин этого явления, отметим высказанное в литературе мнение, что тюркский термин «баскак» однозначно соответствует монгольскому «даруга»152. Каковы были функции «даруги»? А.Н. Насонов, продолжая строить свою схему ордынского владычества на Руси, утверждал, что они занимались тем же, что и баскаки, – сбором дани, только с той разницей, что «теперь князья отдельных княжеств имели дело каждый со своим „дорогой“, то есть московский князь с „дорогой московским“, тверской с „дорогой тверским“ и т. п. Так, под 1432 г. в Симеоновской летописи упомянут „московский дорога“ Минь-Булат, а под 1471 г. – „князь Темирь, дорога рязанской“. Отсюда следует предположить, что существовали „дорога тверской“ и „нижегородско-суздальский“ и, может быть, другие»153. Но при ближайшем знакомстве – с какими географическими регионами была связана деятельность «даруг» – становится ясным, что эти предположения остаются не более чем игрой ума.

Под 1376 г. летописец сообщает о походе воевод Дмитрия Донского и его тестя князя Дмитрия Константиновича Суздальского «ратью на безбожный Болгары». Несмотря на то что осажденные «из града громъ пущаху», а другие выезжали на верблюдах, «полошающе кони русскыя», победа была за русскими: «Князи же болгарьскии Осанъ и Махматъ салтанъ и добиста челомъ князю великому и тьстю его князю Дмитрею Костянтиновичю… а дарагу и таможника посадиша князя великого в Болгарех и отъидоша прочь»154. Еще раз термин «даруга» встречается в летописи под 1438 г. при описании переговоров перед Белевским боем, когда татарский царь Махмут послал к русским воеводам «зятя своего Ельбердеа да дараг, князей Усеина Сараева да Усень Хозю». Как видим, речь снова идет о пограничных территориях русско-ордынского порубежья155.

К этой же территории относится и упоминание Симеоновской летописью «рязанского дороги» Темиря под 1471 г.156 Он, очевидно, управлял теми «тьмами» в Рязанской земле, свидетельство о существовании которых находим в ярлыке крымского хана Менгли-Гирея литовскому великому князю Сигизмунду157. Что же касается «московского дороги» Минь-Булата, у которого в 1432 г. находились великий князь Василий Темный и его дядя князь Юрий Галицкий, то, вспомнив об известии «Хронографа редакции 1512 г.», сообщающего под 1399 г. о Московском великом княжении и 17 «тьмах»158, выясняем, что его владения, вероятнее всего, лежали в районе Тулы, которая московско-рязанским договором 1381 г. именуется как «место» московского князя. Наконец, московско-рязанское докончание 1483 г. упоминает даруг касимовского царевича159. Таким образом, становится понятным, что речь идет все о тех же русско-ордынских пограничных землях.

Отсюда вытекает и наш основной вывод: эти земли русско-ордынского пограничья, широкой полосой протянувшиеся вдоль всей кромки русских княжеств, представляли собой территории с редким русско-татарским населением, преобладающим элементом которого были выходцы из Золотой Орды. Административно они состояли примерно из полутора десятков мелких образований, носивших названия «тьмы» и управлявшихся главами этих образований, носивших приблизительно до середины XIV в. название баскаков, а позднее – даруг. Разница в количестве «тем» (15, по сообщению летописи под 1359 г., и 17, по известию 1399 г.) объясняется тем, что первое из них не учитывало двух «тем» – Боровской, где баскаком сидел дед Пафнутия Боровского (Боровск впервые упомянут в духовной грамоте 1358 г. великого князя Ивана Красного), и Тульской, упоминаемой в московско-рязанском докончании 1381 г.160 Чуть меньшее количество «тем» приходилось на литовско-татарское пограничье.

В своем внутреннем управлении они пользовались достаточно широкой автономией, объяснявшейся тем, что в зависимости от политической ситуации они могли то признавать верховенство русских князей, то склоняться на сторону Орды. В этом плане довольно показательна статья все того же московско-рязанского договора 1381 г. о Туле: «А что место князя великого Дмитрия Ивановича на Рязанской стороне, Тула, как было при царице при Таидуле, и коли ее баскаци ведали, в то ся князю великому Олгу не вступати, и князю великому Дмитрию». На первый взгляд, возникает совершенно парадоксальная ситуация: Тула принадлежит Дмитрию Донскому, но последний не имеет права сюда «вступати». Ее можно объяснить только автономностью этой территории на начало 80-х гг. XIV в.

Одним из таких образований и был Мещерский край, владельцы которого вплоть до второй половины XV в. сохраняли свою автономию, маневрируя между Москвой, Ордой и Литвой. Но описание дальнейшей судьбы Мещеры уже выходит за рамки этой работы.

Выяснив все обстоятельства, связанные с «куплей» Мещеры, мы должны снова обратиться к истории тех княжеств, которые Калита называет «куплями своего деда». Первым в этом перечне стоит Галич. Его Дмитрий Донской отдавал своему сыну Юрию: «А сына своего благословляю, князя Юрья, своего деда куплею, Галичем, со всеми волостми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с теми селы, которые тягли к Костроме, Микульское и Борисовъское»161.

С какого времени Галич стал московским владением? В поисках ответа на этот вопрос историки обратились к духовным и договорным грамотам московских князей. В них Галич впервые упоминается в докончании 1372 г. великого князя Дмитрия Ивановича и его двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского162. Этот документ дошел до нас в очень плохом состоянии – правый и левый его края оборваны, и осталась лишь средняя часть. Тем не менее, несмотря на дефекты источника, в нем все же можно прочитать обрывок фразы: «…господине, дал въ оуделъ Галичь, Дмитровъ с волостьми и съ… и твоим детемъ под моими детьми, и до живота»,163 из которой можно понять, что к 1372 г. Галич входил в удел князя Владимира Андреевича Серпуховского, а следовательно, был утерян местными галичскими князьями до этой даты.