– Анна Романовна, поручите турецкому послу спеть песню.
– попросил я.

– Ну конечно, Александр Евгеньевич!
– шепнула она.

Вельможа закончил свою пантомиму, и теперь раскланивался перед зрителями, а Анна Романовна звучным своим голосом объявила:

– А теперь многоуважаемый Илхами-каймакам должен исполнить песню для самого дорогого ему человека.

Илхами вышел на первый план, сзади него встали музыканты, и песня полилась:

Вот и арыки бегут, как живые,

Переливаясь, в журчании звеня.

Возле арыка я помню, впервые

Глянули эти глаза на меня.

Получилось у Илхами едва ли не лучше, чем у самого Рашида Бейбутова.

В небе блещут звезды, звезды золотые.

Ярче звезд очей твоих краса.

Только у любимой могут быть такие

Необыкновенные глаза.

Конец песни потонул в аплодисментах. Илхами благодарил, раскланивался, но глядел только на свою благоверную, а та цвела словно роза под этим взглядом. Слава богу. Чудесная у них получилась семья, дай им бог здоровья и детей побольше, а счастье у них имеется, сохранить бы только.

Вскоре пришел и мой черёд, и я исполнил песню, что обещал Липе, и аплодисменты сорвал не меньше, чем Илхами. Липа, приблизившись, сжала мою ладонь, большего-то при народе она позволить себе не может.

– Благодарю тебя, муж мой драгоценный.

– Не за что, лада моя. Это самое наименьшее, что я могу для тебя сделать.

Уже расставаясь Илхами обратился ко мне:

– Князь Александр Евгеньевич, чем бы я мог отплатить тебе за драгоценный подарок, преподнесённый мне сегодня?

– Не стану отказываться от твоего великодушного предложения, благородный Илхами-каймакам. Моему повелителю срочно требуется десяток хороших корабельных мастеров. Работать они будут на реке, текущей на север, поэтому твоей державе не будет ни малейшей угрозы.

– Я помогу в твоем вопросе, Александр Евгеньевич.

– Только умоляю, Илхами-каймакам, пусть это станет секретом. Поверь, когда дойдёт до дела, ты будешь официально извещён о его сути.

Через недельку, по вызову переданному гонцом, я прибыл на доклад к царю. В кабинете уже присутствовали царёв ближник боярин Афанасий Иванович Вяземский, Михаил Яковлевич Морозов, начальник Большого наряда, и князь Глеб Васильевич Оболенский-Белый, начальник артиллерии стрелецких полков, и судя по всему, совещание уже шло довольно долго.

– Что ж ты задержался, Александр Евгеньевич, или тебе неясно, что раз царь вызывает, то надобно поспешить?
– недовольным тоном спросил царь.

– Прости, великий государь за опоздание, но приключилось оно не по моей вине. Известие о твоём вызове я получил только час назад, и не заезжая домой, не переодеваясь я поспешил к тебе.

– Где же ты был?

– Был я на том поле, где с некоторых пор проводятся показы техники и вооружения в твоём присутствии, великий государь. Там, как начальник Стрелецкой избы тебе докладывал, готовится для тебя показ нового оружия регулярных стрельцов, и нового снаряжения стрелецких подразделений, в частности новых полевых пушек, об этом извещён и князь Глеб Васильевич, и полевых кухонь. Кроме того, хотим тебе показать полевой лазарет с хирургической операционной. Ну и новые палатки, спальные мешки, и прочее необходимое твоему воинству снаряжение.

– В будущем, о всех своих передвижениях оставляй сведения дома и в приказе.
– строго указал царь - Ты мне теперь частенько будешь нужен.

– Слушаюсь, великий государь.
– только и оставалось ответить мне.

– Ладно. Что ты надумал насчёт флота в Балтийском море? Получится, как ты обещал, пароходами разгромить неприятельские флоты?

– На Балтийском море нам будут противостоять флоты Ливонии, Швеции и Дании. По сведениям, что мне удалось собрать, и за достоверность которых я не могу полностью ручаться, шведы начали строить флот, у них уже примерно полсотни кораблей разных классов от гребных до больших чисто парусных. У Дании примерно столько же. Ливония внятного флота не имеет, а те корабли что имеются не слишком хорошо содержатся, и экипажи не имеют должной подготовки.

– Раз сведения недостоверные - высказался царь - то прошу тебя при расчётах накинуть на каждый неприятельский флот по десятку кораблей, чтобы не оказаться перед их лицом слишком слабыми.

– Ты совершенно прав, великий государь, я примерно так и предполагал, а теперь я буду руководствоваться этим в своих расчётах.

– Продолжай.

– В Воронеже были построены мореходные пароходы, и переданы Турции в знак твоей, великий государь, доброй воли и стремления к дружбе. Турецкий султан сделал ответный жест, и освободил две тысячи русских пленных мужчин, не старше тридцати пяти - сорока лет, пожелавших вернуться на Русь.

– Бывают и желающие остаться?

– Конечно, великий государь. Те, кто там устроился, женился, принял ислам... Они живые люди, а у людей могут быть разные обстоятельства.

– А старше сорока лет?

– У мусульман есть обычай освобождать стариков, поэтому о них беспокоиться нет смысла.

– Но продолжай.

– По моей просьбе, турецкий посол при твоей особе, Илхами Кылыч отправил письмо на свою родину, с просьбой прислать десять мастеров для строительства пароходов в твоей державе. Пока ожидаем мастеров, на реке Волхов в Новгороде и на реке Свирь будут заложены верфи. Из Архангельского монастыря, где имеются большие морильные пруда и запасы морёного дерева, предназначенные для торговли с Англией, я предполагаю забрать всё это дерево и перебросить на Свирь. Для этого придётся построить дорогу на водоразделах, а в основном можно перебросить дерево по рекам и озёрам.