Я сжала губы и заставила себя посмотреть на целующихся Нуру и Вильяма.

На какой-то момент они отстранилась друг от друга, и я готова поклясться всем, чем только угодно, что совершенно точно и бесспорно поймала на себе взгляд Магнуссона.

***

16 декабря. Суббота. Осло.

Суббота — это день, когда можно не нарушая правил не идти в школу. Однако, школа школой, но репетицию пьесы нам всё же назначили.

Я позавтракала, и мама пообещала подвести меня к школе.

— Как там тот мальчик, к которому ты вчера ездила? — спросила та, когда до школы оставалось совсем ничего.

— Ушибы, перелом — в целом, он лучше, чем когда-либо, — я поправила на себе вязаную шапку, так как она постоянно норовила съехать мне на глаза.

— А это не он случайно играет Ромео? — мама хитро улыбнулась смотря на дорогу. — Как бы из-за перелома его не сняли с роли.

Я поёжилась сидя на пассажирском сиденье. О том, что Вильяма запросто могут убрать из пьесы, я думала весь вчерашний вечер. Уверенность в то, что если главная роль будет не у Магнуссона, то её отдадут Крису — практически стопроцентная.

Когда мама подъехала к школе, то я со скоростью света вылетела из машины. Я забежала в ближайший девичий туалет и теперь уставилась на своё отражение в зеркале. Длинные, по талию рыжие волосы, прятались в глубине моей чёрной куртки; сероватые, словно сталь глаза, казались слишком напряжёнными и замученными. Я нахмурилась, и это сразу же сказалось на виде моего отражения.

— Блять! — выкрикнула я, и с силой ударила по раковине.

Рука сразу же отдалась болью, но я сдержалась, чтобы не заныть.

Во что я ввязалась?! Я жила просто отлично, пока не начала тесное общение с пенетратором Крисом и Вильямом. От слова «тесное общение» мне стало ещё хуже и потому, моя рука сжалась в непроизвольный кулак.

Ненавижу секреты. Ненавижу что-то скрывать от своей подруги, и тем более, когда та лучше меня, включая и человеческие качества. Ненавижу давление Шистада и его девушки!

Я услышала, как кто-то смыл воду в туалете.

На какой-то момент я замерла на одном месте не зная как поступить, но потом, когда я за долю секунды осознала, что выгляжу как нервнобольная — бросилась прочь из туалета.

Впереди я увидела шедшего к актовому залу Исака Вальтерсена. Он обернулся на шум моих быстрых шагов, и завидев меня поздоровался, и даже остановился, чтобы начать беседу, но я молча прошла мимо него.

Я потянула руку к голове, чтобы вовсе снять вечно спадающую шапку, но мою кисть пронзила тягучая боль. Похоже, что мой эмоциональный удар по школьной раковине даёт о себе знать.

Подходя к месту, где Крис избивал Юнаса пару дней назад, я решительно сделала для себя вывод порвать все «отношения» с пенетраторами.

Неожиданно, меня кто-то взял за локоть больной руки и заволок в тёмный угол между дверью и шкафчиками.

Это был Вильям. Над его бровью был заметный след от вчерашней аварии, возможно, на этом месте теперь будет шрам. Но я не сказала бы, что приобретение метки над его тёмной бровью как-то испортит внешность Магнуссона.

Карие глаза парня моей подруги смотрели прямо в мои.

— Ничего не было.

Его слова звучали больше как утверждение, нежели чем простое предложение, но я поняла о чём он.

Я облизнула нижнюю губу и откинула прядь волос себе за спину.

— Я понимаю. Ничего не было, — я согласно кивнула, а затем попыталась спрятать больную кисть в кармане собственной куртки.

Смотря в карие глаза Магнуссона, я заметила в них лёгкое смятение. Очевидно, он не ожидал, что я так легко соглашусь с ним.

— Я вообще решила больше не общаться с пенетраторами, — я повернула голову влево и увидела не замечающего нас Исака. Он прошёл мимо, и я снова перевела взгляд на Вильяма. — От вас одни проблемы, а я не из тех, кому можно трепать нервы.

Моя кисть, покоясь в левом кармане тёплой куртки, ответно заныла болью.

Вильям ничего не отвечал, но я ждала. Он рассматривал моё лицо, а я всё ждала и ждала хоть какие-то слова с его стороны.

— Если тебе нечего сказать, то просто уходи…

Магнуссон обхватил мою голову правой рукой, а левой, загипсованной, он приобнял меня за талию, и даже не успев моргнуть, в одно мгновение мы поцеловались. Его тёплые губы накрыли мои и теперь они нежно-нежно продолжали поцелуй.

Стоя здесь, в тёмном углу, я должна была бы оттолкнуть от себя Вильяма. Ведь получается, что всё то, что я говорила до — совершенно не имеет никакого смысла.