– Ребятки, кто жабу потерял? – громко спросил Хагрид.

– Ой! Тревор! – радостно взвизгнул Невилл и протянул руки к земноводному.

– Ну, что я тебе говорил? Раз живая, значит должна где-то квакнуть, - улыбнулся Саша и поспешил отвернуться, увидев, что Гермиона собирается что-то сказать. Впрочем, девочка не успела выдать очередной набор умных мыслей, потому что лодки вдруг покачнулись и поплыли. Гермиона принялась любоваться ночным пейзажем и нравоучений не последовало.

Вскоре лодочки проплыли через темный туннель и остановились у подземной пристани. Хагрид провел толпу первокурсников по каменной лестнице, и вскоре они вышли на лужайку у подножия замка. Лесничий постучал, и дверь распахнулась. К первокурсникам вышла уже знакомая Саше профессор МакГонагалл, одетая в изумрудно-зеленую мантию.

Дальше первокурсники следовали уже за женщиной. МакГонагалл провела детей в небольшой зал, и все столпились вокруг нее.

– Добро пожаловать в Хогвартс, - провозгласила заместитель директора, - скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но перед этим вы пройдете церемонию распределения по факультетам.

«О, еда, - обрадованно подумал Саша, - интересно, нормально тут кормят? Наверное, да, раз мажорчика Малфоя сюда отправили. Вряд ли бы заботливый папашка сдал отпрыска в школу, где морят голодом». Рассказ о факультетах парень не слушал. Рон еще в поезде ввел нового друга в курс дела, так что Саша приблизительно был в курсе происходящего: Рэйвенкло был местной версией передачи «Самый умный», на Слизерине учились в основном мажоры и зазнайки вроде Малфоя, который в свое время ляпнул, что Хаффлпафф для тупых. Рон уверял, что там учатся спокойные, дружелюбные и трудолюбивые ребята. Судя по всему, именно эти качества Малфой отнес к категории «тупость». На Гриффиндоре, по словам рыжего, учились самые классные ребята: и умные, и добрые, и смелые. «Еще бы, - подумал Саша, - у Рона там вся семья учится, да и сам он очень хочет на этот факультет. Конечно, он будет хвалить Гриффиндор». Впрочем, в голове всплывали воспоминания того времени, когда Саша сидел в тельце годовалого ребенка. «Ну раз Джеймс и Сириус так хотели, чтобы я – в смысле, Гарри Джеймс – попал на Гриффиндор, значит туда и поступим. Если, конечно, у меня будет выбор». Где-то рядом Гермиона Грейнджер без устали рассказывала окружающим, какие заклинания она уже выучила и как будет их применять на церемонии отбора.

– Как думаешь, нам и впрямь придется колдовать? – спросил позеленевший от страха Рон, - Фред сказал, что отбор – это больно. Как думаешь, он шутил?

– Рон, не напрягайся, - сказал Саша. – Давай хорошенько подумаем: не нарушая закона, мы не могли научиться колдовать, так? Так. Причинять новым ученикам боль тоже нерационально, иначе такие, как этот чмырь Малфой тут же напишут родителям, и в школу нагрянет проверка. Логично? Логично. Остается только какая-нибудь простенькая ерунда, типа помахать палочкой. Это не больно, не страшно и не сложно.

– Умно, - согласился Рон, - эх, ты, наверное, на Рэйвенкло попадешь, с такими-то мозгами.

– Нет, - поморщился Саша, - там учиться много надо, напрягаться. Это не по мне. Лучше бы туда эта Гермиона попала, а мы могли бы весело проводить время на Гриффиндоре.

С этим Рон поспорить не мог. К тому же, вернулась МакГонагалл и скомандовала первокурсникам выстроиться в шеренгу. Саша послушно занял место за каким-то светленьким штрихом, но отчетливо слышал причитания Рона за спиной. «Блин, Ронни, ну ты и паникер, - подумал парень, - я ж вроде доступно все разложил».

МакГонагалл вела шеренгу первокурсников по огромному залу, освещенному тысячами свечей, которые просто парили в воздухе. В помещении стояло четыре ряда столов, за которыми уже сидели ребята со старших курсов. На столах стояли сверкающие золотом тарелки и кубки, а на потолке…

Потолка не было. Над залом раскинулось огромное ночное небо, усыпанное звездами.

– Потолок специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо. По-моему, очень красиво, - раздался откуда-то сбоку голос Гермионы. Сзади тоскливо вздохнул Рон.

«Блин, вот откуда ты взялась?
– чуть не спросил Саша. – Ты ж намного дальше стояла! Команды «Вольно!» вроде не было».

Гермиона продолжала вещать о том, в каких книгах написано о зачарованном потолке.

– Разговорчики в строю! – не выдержал, наконец, Александр. Девочка испуганно пискнула и замолчала.

Вскоре шеренга остановилась перед табуретом, на который МакГонагалл водрузила старую потертую шляпу.

«Эм-м, это что?» - подумал Саша, но шляпа вдруг шевельнулась, в ней появилась дыра, похожая на рот, и шляпа запела.

– Шляпа? Запела? Все, вызывайте перевозку, я, кажется, съехал с катушек, - пробормотал парень, но никто его не услышал. Первокурсники раскрыли рот и слушали, что поет древний головной убор. Александр пытался не вникать в слова, понял он только одно: шляпу придется надевать на голову.

«Дикость. Антисанитария, - возмутился парень, - а вдруг у кого-то вши? Это ж у всей школы педикулез начнется. Е-мое, ее хоть стирали с прошлого раза?»

Когда шляпа допела, МакГонагалл начала вызывать студентов к табурету, сверяясь с длинным списком. Гермиона Грейнджер попала на Гриффиндор, вызвав горестный вздох Рона. Туда же отправился и Невилл. Храбрецом его назвать было нельзя, но Саша философски рассудил, что шляпе виднее. Вероятно, говорящий головной убор мог проникать в мозги и анализировать личность того, кто его наденет. Малфой отправился на свой обожаемый Слизерин, нацепив на лицо самое гордое выражение. За столом этого факультета уже сидели свинья номер раз и свинья номер два, выполнявшие, судя по всему, роль телохранителей мелкого мажора.

– Поттер, Гарри, - провозгласила МакГонагалл, и Саша побрел к табурету. По залу прокатился шепоток. Шляпа упала на глаза парню и воцарилась темнота.

– Гарри Поттер? Вы уверены, молодой человек? – произнес прямо в ухо тихий голос, - или, может быть, Александр Петрович?

– Какой догадливый чепчик, - радостно отреагировал Саша, - наконец-то хоть кто-то понял, что я – не Он.

– Уважение, молодой человек, я старше вас на девятьсот лет.

– Ох, простите, леди Шляпа, - смущенно пробормотал Саша, - просто меня десять лет считали Гарри Поттером, а я совершенно не знал, что делать.