Несмотря на то что мероприятие это было организовано по личному указанию Николая II и участники игры собирались два раза в неделю в течение трёх месяцев, их занятия ни разу не посетили ни военный министр генерал Куропаткин, ни морской министр адмирал Тыртов, ни начальник Главного штаба генерал Сахаров.

Великий князь Александр Михайлович в самом начале игры заявил, что он намерен увести нашу эскадру из Владивостока и Порт-Артура на юг, навстречу тем подкреплениям, которые должны были направиться в дальневосточные воды из Балтийского моря, а если удастся, то и из Чёрного.

«Это решение, хотя и обидное для нашего самолюбия, было вполне целесообразным вследствие слабости наших морских сил сравнительно с японскими. Но такое решение давало японцам полную свободу действий на море и возможность производить высадки на наших берегах беспрепятственно. Уже одно это доказывало, что в морском отношении мы в 1900 г. были совершенно не готовы к борьбе с Японией.

Руководители игры решили нашу эскадру не уводить, дабы путём тщательной проверки выяснить, насколько мы действительно слабы в морском отношении на Дальнем Востоке.

Занятия производились весьма серьёзно и тщательно. Замечательно, что адмирал Вирениус, командовавший японской стороной, решил начать военные действия без объявления войны, как это и было сделано японцами в январе 1904 г., ровно через четыре года. Вирениус, так же как и японцы, атаковал ночью русские суда, стоявшие на наружном рейде у Порт-Артура.

Оказалось, что порт этот был так плохо оборудован, что починка повреждённых судов русской эскадры была весьма затруднительна.

Перевозка войск по Сибирскому пути также оказалась затруднительной и медленной, а переправа через Байкал на ледоходах весьма непрактична; выяснилась безусловная необходимость постройки кругобайкальской железной дороги.

После удачного “нападения” на русскую эскадру у Порт-Артура, “японцы” высадились у Дальнего и обложили Порт-Артур; вскоре настал период решительных действий, и в один, как почему-то говорится, прекрасный день адмирал Вирениус объявил посредникам, что он поведёт главную атаку на северный фронт крепости, где у нас, отчасти из-за скалистого грунта, почти не было укреплений достаточной силы, а значительный участок длиною около четырёх вёрст совсем не был подготовлен к обороне и занят ничтожными силами.

Когда адмирал Вирениус объявил о своём решении, посредники удалились в свою комнату и, обсудив вопрос, решили атаку эту не производить, ибо она, несомненно, окончится победой японцев и падением Порт-Артура из-за недостатков нашей обороны; с другой стороны, исход предприятия в значительной степени зависел от нравственного настроения наших войск, от их упорства, героизма, но эти условия не могут подлежать определённому расчёту на военной игре.

Так окончились наши занятия, и они произвели тяжёлое, гнетущее впечатление на всех участников.

Весь ход игры был напечатан в довольно объёмной секретной книге, где подробно и документально был дан отчёт.

Получился несомненный вывод, что мы совершенно не готовы к борьбе с Японией. Отчёт был “весьма секретный”; вышел он из печати вскоре по окончании игры. Нас он ничему не научил, ибо к началу Японской войны наше положение на Дальнем Востоке в военном и морском отношениях нисколько не улучшилось» [35] .

Великий князь Александр Михайлович попытался открыть глаза на положение на Дальнем Востоке любимому кузену Ники. Как он позже писал: «Даже наше близорукое правительство пришло к заключению, что необходимо “что-то” предпринять для того, чтобы успокоить всеобщие опасения. Тогдашний военный министр генерал Куропаткин произвёл “инспекционный смотр” наших азиатских владений. Конечно, он возвратился из командировки и доложил, что “всё обстоит благополучно”. Если ему молено было верить, то наше положение на Дальнем Востоке представлялось совершенно неуязвимым. Японская армия являлась для нас не серьёзной угрозой, а продуктом пылкого воображения британских агентов. Порт-Артур мог выдержать десятилетнюю осаду. Наш флот покажет микадо, “где раки зимуют”. А наши фортификационные сооружения, воздвигнутые на Кинджоуском перешейке, были положительно неприступны.

Не было никакой возможности спорить с этим слепым человеком. Я спокойно выслушал его доклад, с нетерпением ожидая, когда он окончит, чтобы немедленно ехать в Царское Село. “К чёрту церемонии! — думал я по дороге к Ники. — Русский царь должен знать всю правду!”

Я начал с того, что попросил Ники отнестись серьёзно ко всему тому, что я буду говорить.

— Куропаткин — или взбалмошный идиот, или безумец, или же и то и другое вместе. Здравомыслящий человек не может сомневаться в прекрасных боевых качествах японской армии. Порт-Артур был очень хорош как крепость при старой артиллерии, но перед атакой современных дальнобойных орудий он не устоит. То же самое следует сказать о наших Кинджоуских укреплениях. Японцы снесут их, как карточный домик. Остаётся наш флот. Позволю себе сказать, что в прошлом году, во время нашей “игры” в Морском училище, я играл на стороне японцев и, хотя я не обладаю опытом генералов микадо, разбил русский флот и сделал успешную вылазку у Порт-Артурских фортов.

— Что даёт тебе основание думать, Сандро, что ты более компетентен в оценке вооружённых сил Японии, чем один из наших лучших военачальников? — с оттенком сарказма спросил государь.

— Моё знание японцев, Ники. Я изучал их армию не из окон салон-вагона и не за столом канцелярии военного министерства. Я жил в Японии в течение двух лет. Я наблюдал японцев ежедневно, встречаясь с самыми разнообразными слоями общества. Смейся, если хочешь, но Япония — это нация великолепных солдат.