Сегодня же, табу памяти оказалось нарушено. Стоило ему лишь смежить веки, рассчитывая подремать пару часов - уснуть полноценно после столь восхитительного сражения, фокусник все равно бы не смог - как его затянуло в темную, топкую черноту и зыбь. Сознание поплыло, но не привычно-адреналиново-безумно, а будто запутываясь в невидимых сетях, отключаюсь. Он снова был маленьким мальчишкой посреди разъяренной толпы. В нос ударил удушливый запах гари, за спиной полыхал адовым пожаром их с матерью дом. Хисока оглядывался вокруг, пытаясь найти хотя бы взглядом высокую черноволосую фигуру, но вместо этого видел лишь оскаленные зло лица - одинаковые в своей ярости и ненависти, будто пластиковые. Люди тянули к нему руки, желая порвать в клочки маленького ребенка. Хисока оскалился так же на это, ухмыляясь совсем не по-детски, заклокотал низко. На руках появились когти, а меж пальцев замелькали карты, что могли резать чужие части тела, будто куски масла. Он не знал, почему именно карты, не помнил ничего, и в голове билась лишь одна единственная мысль - найти мать. Мальчишка рванулся вперед, разрывая в клочья противников, ощущая бешеный садистский угар в крови.

Его когти впивались легко в чужую плоть, взрезая ее, заставляя кровь взлетать вверх каскадом ярко-алых брызг, напоминающих конфетти. Адреналин в крови превращал ее в раскаленный металл, жгущий жилы, и толкал его вперед - заставляя проходить через плотную человеческую массу бешеным волнорезом. До тех пор, пока его когти не нашли еще одну жертву... и время замерло, когда он поднял лицо вверх, встречаясь с остекленевшим взглядом черных глаз. Рука Хисоки по запястье тонула в теле матери, ощущая горячую кровь и подрагивающие мышцы. Прошла всего секунда, растянувшаяся для мальчишки в вечность. В голове рвалось что-то, виски взрывались невыносимой болью. Он зажмурился, пытаясь вывернуться из кошмара, но все что смог - лишь вернуть себе взрослый облик. С показавшимся ему отвратительно-мерзким, хлюпаньем, он вынул руку из-под хрупких ребер и обхватил руками маленькое тело. Хисока никогда не задумывался раньше - насколько низкой и крохотной была эта прекрасная женщина, подарившая ему целый мир. В нос прокрался знакомый ласковый аромат лаванды и солнца от ее гладких волос. Он уткнулся в них лицом, забыв обо всем вокруг. Внутри него, теперь полыхал не просто пожар - бешеный вулкан, желающий спалить в легковесный пепел того, кто заставил его мать умереть сегодня во второй раз. И наведенный кошмар полыхал заревом, пожирая чужих марионеток - всех, кроме одной. Той, которая велела ему всегда улыбаться.

– Это ты ее убил, Хисока, - вкрадчивый и одновременно мелодичный голос, заставил фокусника распахнуть глаза. Тело в руках шевельнулось. Узкая ладонь с длинными пальцами убрала за ухо черную прядь. Руки лиса смыкались на чужой талии теперь, а не на плечах. Теплая гладкость волос скользнула по щеке, когда Иллуми отстранился немного, глядя как всегда в упор, не мигая. Старший из сыновей Золдиков погладил его по щеке невесомо, знакомым и одновременно не принадлежащим ему жестом.
– Из-за тебя она умерла. Все, кто могут полюбить такое чудовище - погибают. Ты ведь и меня хочешь убить, - он положил обманчиво-красивые, и смертельно-искусные кисти, на грудь молчащего тяжело фокусника, чуть приподнимаясь на носочках, чтобы выдохнуть следующее свои слова прямо ему в рот.
– По этому, как бы ты не старался, я никогда с тобой не буду, - острые и длинные иглы с круглыми навершиями, вонзились ровно в сердце, пропарывая его насквозь.

Фокусник сомкнул руки сильнее, прижимая к себе чужое тело, так и не проронив ни звука. Боль разрывала его грудную клетку, рот наполнился кровью, окрашивающей зубы в кармин. Сильные печи затряслись мелко..., а затем он разразился смехом - громкий, позабавленным и совершенно безумным. Зрачки в его глазах стали вытянутыми узкими щелкам и - единственная трансформация тела, доступная демону-лису полукровке. Хисока запустил свои пальцы в волосы на чужом затылке, сжимая жестко, укусил резким жестом чужую марионетку в рот.

– Крайне провальная попытка манипуляции, - ухмыльнулся зло, облизывая перепачканные кровью губы.
– Иллуми действовал бы намного тоньше, захоти он убить меня, - следующим жестом, мужчина отрезал чужие руки от плеч, заставляя лицо поддельного Золдика исказиться от удивления.
– И уж точно, провел бы гораздо более глубокий анализ перед нападением. Тогда бы он узнал, что воздействовать на меня смертью моей матери - досадная трата времени, - глаза вспыхнули ярким золотом, а допельгангер в руках фокусника воспламенился, мгновенно превращаясь в горстку жирного черного пепла - лисы издревле были неимоверно хороши в иллюзиях, и в собственных снах, фокусник мог сотворить все что пожелает. Жар вокруг увеличился, стал плотью Хисоки, а тот превратился в огненное, ужасающее в своей мощи, существо, и чья-то тень метнулась скорее вон, отдергивая свои щупы, пока ей их не прищемили.

Фокусник очнулся, все еще на взводе - резко сел, глядя горящим глазами прямо перед собой. Но вокруг была только пустыня - холодная и безмолвная. Мальчишки спали в палатке, а дремавшая возле костра Биски, приоткрыла глаза и посмотрела настороженно на лиса, чувствуя убийственную ауру ни с того, ни с сего, начавшую расползаться вокруг. Золотые, светящиеся в темноте радужки, и тени вокруг чужих глаз, заставили ее прийти в полную боевую готовность.

– Пойду, прогуляюсь, - хрипло произнес мужчина, плавно вставая и отдаляясь от лагеря. Мисс Крюгер немного удивленно посмотрела ему в след, но задавать вопросы поостереглась. Из палатки высунулись две взволнованные мордочки, тоже ощутившие ужасающую мощь Хисоки. Раскаленная аура пронеслась волной по тренировочной площадке, прежде чем фокусник спрятал ее под Ин. Женщина в детском теле качнула головой и показала знаком, чтобы Гон с Киллуа отправлялись досыпать.

Сказать, что лис был в бешенстве, означает не сказать ничего. Сейчас, удерживая ментальный мост с Курапикой, слыша чужие мягкие обертоны, он успокаивался постепенно, гася столь опасное раздражение, придавливая его на корню. Может, завтра придется кого-то убить особенно жестко, но сейчас он возьмет себя в руки, как на острове, во время экзамена на звание Охотника. Тогда принцесса, еще, будучи нелюдимым мальчишкой, умудрился раздразнить его до похожего состояния. Он полночи простоял, чувствуя, как высоко поднялся уровень дофамина в крови и, сопротивляясь вызванному им желанию пойти, найти золотоволосую куколку, чтобы как следует с ним развлечься. Теперь же, он раскрыл все свои куцые способности, полученные в наследство от отца, и проложил тонкую ментальную связь, чтобы стискивать его в своих руках, обонять теплый аромат вишни. Неизвестный враг знал, что делал, когда лез в такие глубины - он хотел вывести Хисоку из состояния равновесия, и перехватить управление над его телом. А для этого, необходимо довести владельца этого самого тела, до того состояния, когда он не хочет ни думать, ни защищаться - только прятаться внутри себя, свернувшись в маленький кубок и вариться в соку собственных переживаний. Обычного человека такое сломает. Однако у Хисоки слишком много проблем с головой, с которыми он, так или иначе, но уживается, чтобы реагировать на столь откровенный эмоциональный шантаж.

– Я удовлетворил твой интерес, маленький Паук?
– прошептал хрипло в чужое ухо, прихватывая его зубами, оттягивая сережки-гвоздики. Пусть эмоциональный шантаж не удался, но все же, заставил мужчину вытащить на свет божий свои собственные тщательно закамуфлированные чувства к старшему из сыновей Золдиков. Не стоит об этом сейчас думать, у них совсем другие дела и проблемы. Поэтому, фокусник пытается заставить Курапику стать тем средством, что вернет ему равновесие на скользком острие лезвия безумия.