– Давно не виделись... мусор, - мужчина плавно отвел зонт, закрывающий почти всю его невысокую фигуру, чуть в сторону. Свет луны отразился в темных глазах причудливыми бликами, холодными и острыми, как клинок азиата, скрытый в рукояти привычного окружающим предмета повседневного обихода. Омокаге напрягся, готовясь снова вступить в бой, пусть и был изрядно ранен. У него не осталось никого из марионеток, но мужчина уже настолько обезумел, что готов был сражаться просто так, чем давно не занимался, предпочитая пользоваться чужими способностями.
– Кое-кто, хочет поговорить с тобой.
– Под банданой, Фэйтан улыбнулся тонко, его, нестареющее лицо, выглядело особенно жутко сейчас, от теней, отбрасываемых деревьями вокруг.

Мужчина отвел зонт еще немного дальше, открывая тонкую фигурку, стоявшую рядом с ним до того. Золотые волосы обрамляли худенькие плечики одетой в вечернее платье девочки, хорошенькой, словно куколка.

– Ретц?..
– растерянно выдохнул Омокаге, не понимая, что здесь происходит. Малышка тихо всхлипнула и кинулась к нему. Он смотрел на Фэйтана, ожидая нападения со стороны мужчины, и потому, слишком поздно ощутил боль в подреберье. Острая, будто бритва, копия артефактного ножа Куроро, вошла ровно под нижнее ребро, глубоко в тело. Руки куклы - тонкие, аккуратные - они с нечеловеческой силой протолкнули его внутрь, и длины лезвия хватило достать до самого сердца. Девочка была покрыта сама аурой Омокаге - она прошла чужое Тэн легко, ведь сама являлась частью творца. Мужчина даже не сразу понял произошедшее. Лишь, когда к горлу подступила кровь, и ноги отказались держать его, мужчина, наконец, моргнул заторможено. А затем рухнул на землю. Он хотел сказать что-то, но девочка, упавшая вместе с создателем на землю, с неожиданным проворством села оказалась сверху и всем весом навалилась на нож, заставляя того, кого считала старшим братом, замолчать навсегда. Он перестал быть ее старшим в тот момент, когда решил опуститься до сексуального насилия над своим противником. А может и раньше - когда предал тех, кто принял его в свою семью.

– Прощай...
– выдохнула, чувствуя, как ее тело покидает чужая аура. Руки и ноги налились свинцом, голова закружилась от слабости. Ретц так давно не чувствовала ее - ведь она была всего лишь куклой. Но девочка не упала на чужое окровавленное тело - ее подхватили сильные руки невысокого мужчины в виниловом плаще.
– Фэйтан?
– голос тоже начал сдавать, и был едва слышим. Малышка приподняла руку с трудом, прикасаясь к лицу азиата.

– Ты сделала все правильно, - он усмехнулся, скупо, но искренне. Перехватил марионетку удобнее, отворачиваясь от остывающего быстро трупа. Мужчина действительно считал мужчину мусором - а от подобных отходов избавляются без малейших сожалений.

– ...побудешь со мной, пока я не усну?
– тихий вопрос влился в шорохи ночного леса, как много лет назад, когда они путешествовали по всему миру. Древние храмы, яркие города, заброшенные пустоши и заливные луга - не было разницы, где именно устроиться на ночлег. Ретц оставалась с тем из Пауков, кто не был занят, уходя от постоянно раздражающегося и что-то делающего брата. И эта фраза звучала из раза в раз, сначала заставляя удивляться, что кукла может, не только есть, но также спать и видеть сны. А затем все привыкли, принял малышку в свою семью.

– Конечно, - скупо произнес мужчина.
– Закрывай глаза, - он растворился в ночи со своим хрупким грузом, зная, что у босса с Курапикой все так же в порядке, ощущая это, по переливам чужой ауры за спиной.

Куроро пришел в себя очень быстро, успокаивая внутреннего демона, чуть ослабляя хватку на чужих плечах, итак покрытых синяками, не только от его прикосновений, но и от жестких рук марионетки с его лицом. Губы Курута похожи на изорванные алые лепестки - они кровят от укусов, наверняка саднят, но мальчишка улыбается, увидев, как демон снова приобретает человеческие черты. Неуловимо меняется выражение глаз, крохотные мимические морщинки. Бунтующая аура улегается внутри тела, больше не пытаясь вырваться на свободу, смиряясь с временным заточением.

– Глупая, маленькая принцесса, - бархатный голос, прохладным шлейфом ложится на плечи и, как по волшебству, стихает любая боль в теле, даже разбитые руки и ноги отходят на второй план. Курапика заставляет, наконец, исчезнуть свою цепь, он чувствует себя опьяневшим от нового мира, который снова может видеть, от мужчины рядом, и от чужой холодной сдержанной осторожности, с которой Куроро приподнимает его над землей, несет в машину, припаркованную перед домом, среди десятка похожих. Пытающийся сказать что-то охранник, оказывается вырублен одним точным ударом в подбородок, и они добираются спокойно до украденного автомобиля. Черный внедорожник распахивает двери гостеприимно, будто ждал их. Мужчина отпускает свою драгоценную ношу на соседнее от водительского, сидение. На серой поверхности асфальта, остаются лишь сброшенные Курапикой туфли со сломанными каблуками, не выдержавшим такого "активного" вечера.

Они уезжают молча, так что вскоре справа и слева раскидывается лес, а спереди и сзади лежит лишь вьющаяся полоса дороги, ведущая в темное никуда.

– Ты рисковал, - наконец произносит мужчина, все еще чувствуя на губах привкус чужой крови и невольно облизывая кромку зубов, чувствуя себя странно-непривычно. Взбудоражено. Обычно он испытывает прилив адреналина и восторга во время очередного дела, однако сейчас это подрагивание в пальцах не исчезает. Напряжение между ним и его золотоволосым спутником медленно, но верно пронизывается сотней крохотных иголочек-молний.
– Мы упустили Омокаге, пусть и вернули твои глаза.

– Ты мог выгореть, - качнул головой парень, стягивая остатки платья, и так подранного марионетками, а затем разрезанного в художественное кружево Куроро.
– Я думаю, мы больше никогда не увидим этого кукольника. Им займутся.
– Осторожно произнес, не желая бередить чужое проклятие упоминанием Пауков. Но объяснить свои действия и мысли требовалось, так или иначе.

– Кто там был кроме нас?
– Люцифер проницателен как всегда, словно не было этой выматывающей и пугающей гонки на выживание сегодня.