Граф Коленкур рассказывал Марии Фёдоровне, что он видел странный сон, главными действующими лицами которого были император Наполеон и великая княжна Екатерина. Будто бы император вёл Екатерину Павловну за руку, и небесный ореол окружал их головы.

— Что бы значил сей сон? — лукаво спросил Коленкур императрицу-мать.

Мария Фёдоровна приблизила лорнет к своим близоруким, всё ещё красивым голубым глазам и резко ответила:

— Разве вы не знаете, граф, что сны всегда лгут?

Коленкур побледнел. Это был явный отказ, хоть и не было никакого официального предложения от Наполеона. Задача Коленкура провалилась, он не справился с её выполнением. Тут только понял французский посол, что обольщался и упивался сознанием своей значимости зря.

Константин долго хохотал над этим рассказом: всё-таки матушка сумела отбрить лощёного французского посла. Уважительно он стал относиться и к сестре, отстоявшей свою волю.

Но смеялся он напрасно. Александр в доверительном разговоре с братом сказал ему:

— Что ж, придётся готовиться к войне...

Константин молча согласился — лицемерный и злопамятный Наполеон никогда не простит этой обиды русскому двору — и с ещё большей энергией занялся своим делом — теперь его интересовала не только шагистика, экзерциции, упражнения в войсках, но и их снаряжение, снабжение, хозяйственные заботы. А с этим всё в русской армии обстояло из рук вон плохо: поставщики наживались, а солдаты получали амуницию из гнилого сукна, мушкеты плохо заряжались и ещё хуже стреляли, пушки ржавели без употребления, а картечь отсыревала ещё в магазинах-складах вооружения. Как ни бесновался Константин, как ни обрушивался на исполнителей с бранью, угрозами и иногда даже побоями, русская бюрократическая машина поворачивалась с трудом, кругом воровали, и предстоящая война грозила обернуться для России огромным бедствием.

А тут ещё был нанесён такой удар по престижу императорской семьи, что Константин лишь стискивал зубы от ярости.

Как и младший брат, Александр давно уже фактически разошёлся с императрицей Елизаветой Алексеевной. Ещё в предпоследний год царствования Павла прекратились между ними всякие супружеские отношения. Первая дочь их от этого брака умерла в самом раннем возрасте, и с тех пор у Елизаветы Алексеевны не было детей. Зато Александр, получив полную свободу от жены, не имел недостатка в любовницах. Правда, холодный и скрытный по натуре, он не привязывался надолго к своим фавориткам, оставляя их после одной, иногда после второй встречи. Константин привык смотреть на его связи также легко — он не упрекал брата, понимал, что и тому нужна разрядка, и супружеская привязанность Александра к жене выражалась только в прилюдном к ней внимании и щедром обеспечении. Но вот появилась возле Александра красавица Мария Нарышкина и надолго приковала к себе внимание императора. Теперь она готовилась стать матерью, и Константин с умилением ждал рождения племянника или племянницы от этого хоть и незаконного сожительства. У него самого не было детей...

И вдруг в петербургских гостиных заговорили о беременности императрицы Елизаветы Алексеевны. Константин поначалу был ошарашен этим известием: неужели Александр вернулся к жене и они зачали нового наследника престола?

Он долго крутился вокруг да около Александра, стараясь выведать, что и как, и лишь его верный Курута, грек, с рождения ходивший за Константином и сохранивший своё влияние на него, открыл ему тайну. Не Александр, молчавший и как будто не понимавший намёков брата, а Курута, всё знавший, во всё проникавший, державший в своих руках все сплетни и слухи. Под большим секретом он рассказал Константину, что в то время когда Александр был на войне, Елизавета Алексеевна сблизилась с ротмистром кавалергардского полка Алексеем Охотниковым.

Как, этот ублюдок посеял семя в императорской семье, отпрыск ротмистра может стать наследником императорского престола?

Константин краснел и бледнел от стыда за Александра, которому так дерзко наставили рога, от гнева на Елизавету Алексеевну, императрицу, которая не постыдилась завести шашни с простым ротмистром. «Вот они, немецкие принцессы!» — злобно кривил он губы.

Он пытался вызвать Александра на откровенный разговор, понять его непонятное великодушие и равнодушие, но брат уходил от разговора, ограничивался недомолвками и жестами, словно ему и дела не было до того, что происходило в его собственной семье. И Константин решился действовать на свой страх и риск, чтобы смыть пятно с репутации Александра, тем более что в великосветских гостиных уже открыто подсмеивались над императором.

И опять на помощь Константину пришёл его верный Курута. Алексей Охотников выходил из театра, когда на него набросился какой-то оборванец кинжалом и нанёс ему смертельную рану. Убийца скрылся. Его не догнали, не нашли. Алексея Охотникова принесли домой окровавленного, и он скончался, не успев даже написать завещание.

Через месяц Елизавета Алексеевна родила дочку. Александр был холоден и к жене, и к ребёнку, и Мария Фёдоровна изумлялась этой холодности. Сколько она помнила, её муж всегда был нежен с ней после её многочисленных родов, заботлив и внимателен.

Девочка умерла, не прожив и месяца. Только потом Мария Фёдоровна поняла причину странного поведения своего сына. Под большим секретом одному из самых близких своих людей она поведала эту историю:

— Я никогда не могла понять отношения моего сына к этому ребёнку, отсутствие мягкости к нему и его матери. Лишь после смерти девочки поверил он мне эту тайну: его жена, признавшись ему в своей беременности, хотела уйти, уехать... Мой сын поступил с ней с величайшим великодушием...

Константин горько усмехался: как калечит судьбу высокий сан, как не может быть счастлив брат в своей семье, как не может быть счастлив и он сам — и всё из-за того, что обязанности императора и его наследника ограничивают свободу и сердце, всё должно быть подчинено интересам государства и короны.