Остальные справки необходимо было получить на личном приеме в таможенном ведомстве Земли. Лететь в офис государство не обязывало, предъявлять груз тоже. Все, требующее проверки, направляли по сети. Чиновники подтверждали, после находка становилась реальной собственностью владельца.

– Номер?

Важность и представительность, чувства, которые справедливо посещают работающих с людьми, редко помогают делать карьеру повинуясь указке собственного начальства или партийного лидера, если речь идет о политике.

– «Саратовский волк» сто восемьдесят восемь дробь тридцать, – ответ по форме, казалось, удовлетворил бухгалтера с украинским акцентом, который находился у себя в кабинете.

Компьютер, на котором работал Сидор Пименович Бороненко, снова не хотел работать правильно, как ему было положено. На этот раз он не был способен обогнать улитку в скорости обработки сигнала поиска.

Большое табло, которое висело в его кабинете, давно не показывало внутренним службам номер запроса, который сейчас находится в обработке. Оно вообще показывало только заставку. Это началось еще год назад, когда какая-то начальственная проверка заметила в его данных показатели, которые насторожили руководство. С тех пор вполне нейтральная и никогда не меняющаяся надпись на огромном табло современной конструкции украшала кабинет, как когда-то картины великих мастеров дворцы знатных вельмож.

Если бы все оставалось, как раньше, Бороненко мог посмотреть направо и вверх и на электронном табло увидеть, как долго ему еще придется ждать отклика. Государственные службы финансировались по остаточному принципу, к его компании это относилось.

– Какова конструкция алгоритмов в связи с необходимостью обеспечения?

– Как?

– Каково наблюдение основного осуществления помимо нас с целью немаловажного функционирования?

– Пожалуйста, говорите проще. Я редко сталкиваюсь с высокой властью, поэтому не хотела бы ареста из-за того, что не поняла, о чем меня спрашивают.

– Далеко едете?

– Да, далеко. На Стоянку Маяка восемнадцать.

Сидор Пименович подумал, что колотить по клавишам его старой клавиатуры это все равно, что открыть портфель и начать копаться в бумагах, не вынимая их из папки. После сорока лет он стал лысеть, это его раздражало, как и все остальное, хотя он не признавался себе в этом и считал себя борцом за справедливость, умирающем на боевом посту. Он напрасно еще раз посмотрел на табло. Чуда не случилось. Именно в этот момент оно не загорелось снова, как починенное неизвестно где находящимся программистом из обслуживания.

– Она обладает яркой склонностью к произведению контроля в условиях соответственно Марса?

– Ммм?

– Это уже предоставляется на основном этапе около Марса?

– Совсем рядом. До него два кордона. На восемнадцатой уже лаборатория, которая подтвердит анализы.

Бороненко колотил по клавишам и нажимал на кнопки, потом снова ждал. Его собственный компьютер еще не подавал признаков жизни. Нужную на его взгляд кнопку Сидор Пименович нажал уже пять минут назад, но на меловом пятне монитора ничего не изменилось. Не было даже надписи о том, что где-то среди микросхем обитает программа, которая подскажет, что сигнал получен, а задержка обусловлена внутренними процессами. Одним из них мог быть запрос в общую справочную систему. Она была огромной, поэтому сама задержка могла быть из-за желания каждого байта информации из нее сразу же, расталкивая друг друга, появиться на мониторе редкого в их доме гостя.

– Что специализированно везете?

– Руду.

Таможенные погоны давали возможность старшине Бороненко сколько угодно допрашивать желающего пройти все процедуры, чтобы выявить нарушения у того, кто показался ему подозрительным. Он был уже не рядовым, а старшиной. Хотя после сорока погоны старшины, солдата, а не офицера, мало кого радовали, Сидор Пименович относился к своей должности очень серьезно. Он знал, что старшина выше солдата и это придавало ему уверенности, если кто-то ставил его воспитывать новобранцев или солдат, не отличающихся рвением. Любой из них, как и любой посторонний, увидев, что делает Бороненко, не сомневался бы, что это серьезное наказание для них. Так случалось, даже если он был один, а подчиненных получал без выправки, вялых, мягкотелых, не привычных к строевым проверкам. То, что другой человек не мог устроить одному такому увальню, чтобы сделать его выдержку достойной президента страны, он умел бы создать десятку драконов с шестью головами у каждого. Сейчас он решил использовать весь свой опыт для того, чтобы потянуть время, пока компьютер не проснется. Юркий болтливый Бороненко обычно прикрывал свою неспособность представляться другим как надежная защита, каким бывает военный, именно такой манерой. Из-за неиссякаемого потока слов он казался более нужным, чем то, что становилось предметом его обсуждения. Он ошибался, но вставлял столько банальных и очевидных истин, что в целом речь можно было считать разумной.

– Вас что-то тревожит, вы что-то заметили из непонятных вам соответствующих надзору явлений?

– Я беспокоюсь только о том, чтобы правильно заполнить все формуляры, чтобы не пришлось этого сделать снова.

– Вы увидите, что это значительно просто. Правда, не забывайте, что каждый пункт вашего специализированного исполнения и подвергнутых изъятию пропущенных исследований вам придется описать точно. Без этого подвергнутые подаче документы у вас немаловажно не примут. Вы знаете, почему некоторые люди ненавидят заполнять документы на содеянное?

– Я люблю посидеть в спокойном месте и ничего не забыть. Еще потом меня проверяют на приеме.

– Мы принимаем какие-либо бумаги еще и под вашу данную подпись. Обязательно сохраните ваш произведенный экземпляр для того, чтобы получить потом следующие немаловажные бумаги.

– Я смогу это сделать, только назвав фамилию и название корабля?

– Если вы потеряете соответственно бланк, когда вы вернетесь за документом после исполнения, нужные вам обеспеченные справки будут в том окне найма услуг регистрационной палаты, где вы подавали анкету на являющийся содеянным паспорт. Но лучше не терять предоставленный номер и бланк приема документов.