Но у меня совершенно другие планы на свою жизнь, в том числе личную. Пора браться за ум, переставать смаковать обиды и начинать жить свободно, на полную катушку. Не оглядываясь на недовольство всяких неуравновешенных некромантов. Тут в окно нетерпеливо заглянула Руби, и я перевела разговор на другую тему:

– Мы сейчас куда? Грег, к твоим родителям? – Я повернулась к брату.

– Да. – Он выплюнул жгут волос. – И Таймир с девчонками пока с нами. Поищем ему квартиру, а близняшек нужно пристроить учиться.

Сзади раздался нетерпеливый гудок. Наверное, не выдержал кто-то из нашего сопровождения… И мы тронулись с места.

О нашем триумфальном возвращении и размещении лиграссов можно писать оды. Это было… чем-то феерическим. В холле нас встретила леди Эстель, которая буквально затискала и зацеловала и Грега, и меня. И все это со слезами радости, объятиями, поцелуями и подзатыльниками, с причитаниями о том, что мы пропали, а потом ей не позвонили. Уф! Ну и темперамент!

Когда мы с Грегом получили свою порцию родительской любви и выговоров, она переключилась на топтавшихся у порога близняшек и княжича. Радушно их поприветствовала и стала отдавать распоряжения об их расселении. А мы с братом обменялись многозначительными взглядами и по стеночке рванули наверх, в свои комнаты. Надо ведь привести себя в порядок и разобрать вещи. А Руби я потом покажу всем, пусть только немного страсти улягутся.

– Я очень люблю маму, но как же ее много! У меня нервы не выдерживают… Пора все-таки переезжать в свою квартиру, – страдальчески прошептал мне брат уже на пороге своей комнаты, воровато оглянулся и скользнул к себе.

Я только хмыкнула, распахнула дверь и тут же присела от вопля:

– Леди! Родненькая моя! Вы вернулись! – Мне навстречу уже мчался скелет.

– Боги! Дарик, я же так заикаться начну! – Я приложила ладонь к колотящемуся сердцу и пару раз глубоко вздохнула.

– Ой! Демон! – резко затормозил Дарик, уставившись на приготовившуюся к прыжку гончую.

– Руби, свой! Дарик, ты ее видишь? – поманив собаку внутрь, я вошла в комнату и закрыла дверь.

– Ну да, конечно. Демоница… – Скелет присмотрелся внимательнее. – Какая красивая.

– Знакомьтесь! Дарик, это моя гончая, ее зовут Руби. Метку принадлежности видишь? – Я дождалась кивка скелета и продолжила, но уже обращаясь к собаке: – Руби, а это мой личный камердинер, его зовут Дарик.

Гончая оскалила зубы в улыбке, и я поспешно отвела взгляд. Не скоро привыкну к тому, какая у меня собака.

Некоторое время ушло на то, чтобы Дарик сходил за моими вещами, разобрал их и с восторженными причитаниями осмотрел меховое покрывало и манто. Руби с любопытством совала нос во все углы. А мне эти минуты покоя понадобились для того, чтобы привести себя в порядок.

С умиротворенным видом я стояла посреди комнаты и раздумывала, что же мне надеть. Ведь еще нужно встретиться с императором, и Себастьян говорил, что заедет за нами. Значит, придется переодеться из коротенького кружевного халатика во что-то приличествующее встрече.

Нарушило мое размышление черное пятно портала за моей спиной, отразившееся в зеркале. Не-э-эт! Опять?!

Я быстро развернулась и приготовилась к поклону. Из портала шагнула огромная фигура лорда Дагорна, как всегда в черном строгом костюме и белоснежной рубашке, он протянул ко мне руки.

– Иржина, девочка!

Одним стремительным коротким шагом император преодолел расстояние между нами, рывком притянул меня и прижал к себе. Точнее, ткнул лицом в район своего солнечного сплетения. А в следующую секунду раздались громовой рык Руби, испуганный вскрик Дарика, и мы вместе с императором улетели куда-то в сторону.

Твою ж маму! Сейчас моя демоница сожрет императора!

– Руби! Не сметь! – вскрикнула я, барахтаясь под бешено матерящимся мужчиной, которой, похоже, меня же пытался защитить.

Рычание стихло и перешло в густое низкое ворчание, а я, распахнув глаза, вытаращилась на императора.

Хорошо лежим… Только тяжело… И страшно до тошноты…

– Иржи… – отчетливо скрипнув зубами, задал вопрос лорд. – Скажи мне на милость, кто сейчас укусил меня за зад… э-э… за ягодичную мышцу?

– Моя… собачка, – сглотнув, прошептала я.

– Собачка… – Император на мгновение страдальчески прикрыл глаза, и я заметила, что у него на лбу выступила испарина. – А ты не могла бы сказать своей собачке, чтобы она выпустила из пасти мою задницу! – все-таки сорвался он на рокочущие ноты.

– Мамочки! – пискнула я и попыталась выглянуть из-за его плеча. – Руби… Выплюнь! – и чуть не добавила: «Гадость».

Боги! Меня теперь точно казнят! И плевать, что я названая родственница.

Моя огненная гончая все это время, оказывается, как в тисках, держала в пасти филей императора. И выпускать не торопилась.