В 1951 году в СССР были открыты еще две ТПБ: Ленинградская (на 1000 мест) и Чистопольская. К середине 1950-х была сформирована и юридическая база для репрессивной психиатрии.

Было дано толкование понятия «особо опасные преступления». Политические выступления против существующего государственного строя были отнесены к ряду тяжких уголовных деяний, что можно считать основополагающим «достижением» советской юриспруденции. Таким образом, санкционировалось совместное содержание политических диссидентов и наиболее опасных и возбужденных психически больных.

В новой инструкции было примечание, суть которого сводилась к тому что в исключительных случаях на принудительное лечение в СПБ могут быть направлены и психически больные, совершившие и другие преступления, если они по своему психическому состоянию представляют особую общественную опасность. Это давало возможность карательным органам расширительно толковать деяния, опасные для общества, в том числе и антисоветской направленности.

Сотрудники, особенно секретного отдела Института им. Сербского, проводившего экспертизу по уголовным делам, связанным с государственной безопасностью, широко практиковали метод «кофеин-барбитурового растормаживания», в период которого направленные на экспертизу становились разговорчивыми и в состоянии лекарственного опьянения давали показания, использовавшиеся в ходе следствия. Более того, в 30-е годы в институте была организована специальная лаборатория (закрытая вскоре после смерти Сталина), целью которой была разработка особых медикаментозных средств, притупляющих самоконтроль за высказываниями у лиц, находившихся на экспертизе.

Практически все акты психиатрической экспертизы «политических», данные Институтом им. Сербского, психиатрами, состоявшими на службе КГБ СССР, приписывали испытуемым такие расстройства ума, какие им никогда не были присущи. Многие уголовники симулировали психические расстройства, и некоторым удавалось избежать наказания за свои преступления, спрятавшись от возмездия в психиатрических больницах. По удивительному стечению обстоятельств «враги советской власти» в число таких «счастливчиков» не попадали.

Лишь однажды осужденный по статье 58 УК РСФСР был признан невменяемым и направлен на принудительное лечение в тюремную психиатрическую больницу МВД СССР. Это был генерал НКВД, КГБ СССР, знаменитый «русский Скорцени» Павел Судоплатов. В 1953 году расстреляли Берию, Абакумова, Гоглидзе и других руководящих сотрудников НКВД. Одним из них мог стать и Судоплатов. Но после ареста 21 июля 1953 года за помилование героя войны выступили его боевые друзья. Коллеги разведчика проявили поистине фантастическую находчивость, иначе чем объяснить вывод комиссии санчасти Бутырской тюрьмы, который гласил: бывший разведчик, наделенный железными нервами, «…с июля 1954 года стал обнаруживать своеобразное поведение с отказом от пищи, в силу чего был переведен из тюрьмы в психиатрическое отделение…».

Позднее Судоплатов был переведен в отделение судебно-психиатрической экспертизы Ленинградской тюремной психиатрической больницы МВД СССР, где по указанию Генерального прокурора страны Р. А. Руденко проходил лечение с 7 мая 1955 года по 17 января 1957 года.

После лечения в психбольнице Судоплатов отбыл положенный срок в ГУЛАГе, а затем отправился «на заслуженный отдых».

После XX съезда КПСС, осудившего культ личности Сталина и связанные с ним массовые репрессии, у руководства СССР возникла необходимость в обуздании все большего числа лиц, выступавших открыто против различного рода злоупотреблений власти, отсутствия в стране демократических институтов. Н. С. Хрущев, видимо, свято верил в это а потому открыто говорил, что только душевнобольные могут не верить в светлое будущее — коммунизм. У судебных психиатров появился новый социальный заказ. Любопытен документ, написанный накануне проведения в Москве Всемирного фестиваля молодежи и студентов.

Из записки Генерального прокурора СССР Р.А. Руденко и председателя КГБ при Совете Министров СССР И. А. Серова (июнь 1957 г.):

«…В 1956–1957 годах в числе установленных 2600 авторов антисоветских документов было более 120 человек психически больных. В г. Москве из 112 разысканных авторов антисоветских документов оказалось 38 человек больных шизофренией.

Органам госбезопасности и прокуратуры бывает заранее известно, что эти правонарушители состоят на учете в неврологических диспансерах Минздрава как душевнобольные.

По существующему порядку органы безопасности и прокуратуры возбуждают против таких правонарушителей уголовные дела, арестовывают их, производят расследования и направляют дела в судебные инстанции для вынесения решения о принудительном лечении. Не говоря уже о явной нецелесообразности ареста и возбуждения дел против лиц, не отвечающих за свои действия, такой арест компрометирует членов семей больных, часто не посвященных в преступную деятельность своих родственников.

Считали бы целесообразным внести некоторые изменения в существующий порядок с тем, чтобы:

а) против душевнобольных, распространяющих антисоветские листовки и анонимные письма, в случае, если органам безопасности и прокуратуры заранее будет известно, что они являются душевнобольными, уголовное преследование не возбуждать и не арестовывать их, а с санкции прокурора на основании мотивированных постановлений направлять таких лиц на стационарное исследование в судебно-психиатрические учреждения;

б) при установлении экспертизой факта психического заболевания, исключающего уголовную ответственность правонарушителя вследствие его невменяемости, органам КГБ и прокуратуры производить расследования для установления авторства анонимных документов и собранные материалы с санкции прокурора направлять в суд для применения к правонарушителям мер социальной защиты медицинского характера, то есть принудительного лечения».