– Хотела тебе кое-что рассказать… – сообщила журналистка актёру.

– Ты меня заинтриговала, – признался он и выслушал внимательно и вдумчиво все её соображения о потрясении Низы после визита Афрания с сообщением о предательстве её молодого поклонника, о том, что тридцать сребреников нужны были предателю для обольщения красивой гречанки, явно тянувшейся душой к мирной проповеди философа. О том, что всё это есть у Булгакова, но режиссёры незаслуженно «выносят за скобки» мелкий, но многое объясняющий эпизод. Предательства любви небесной ради страсти земной. Земной любви, источившейся кровью за предательство.

– Конечно, режиссёры пишут актёрской игрой своё полотно, словно красками, но мне бы хотелось, чтобы ты понимал смысл, заложенный туда автором!.. – горячо сказала Лена. – Что меня ещё больше зацепило, так это то, что жена богатого торговца коврами Низа была гречанкой. И начальник тайной стражи, и Иуда говорят с ней по-гречески… А даже слово Христос – греческое, понимаешь? Она говорит фа ине плютос, то есть будешь богат. Ну а сам Иуда, когда два кинжала вонзились в него, умер с её именем на устах. Предатель Христа предал его ради любви к женщине, а женщина казнила свою любовь ради любви к Христу. Она не контрразведчица, не агент Мата Хари, она была в гневе от его поступка. И в горе тоже. Перечитай главу!..

– Да, – задумчиво потерев подбородок, ответил артист, – интересно, да. Надо поговорить с Катериной Климовой, с ней можно экспериментировать.

Расцеловавшись на прощание во дворе театра, они пошли по домам. И в эту вторую ночь полнолуния никакое послевкусие тревог не потревожило её топкого, как болото, сна. Остро необходимого не столько ради штопки сил после случившихся треволнений, сколько ввиду испытаний дня грядущего.

Короткий двадцатый век начался 1 августа 1914 года с первой атакой первой мировой войны. А закончился в августе же. 1991 года. Эта трактовка некалендарного века принята уже большинством историков. Станет ли новый век, первый в новом тысячелетии, последним календарным, и укороченным до исторического минимума? Философствовать на эту тему Михаилу и его коллегам по рабочей группе было точно некогда. Группе, сформированной из сотрудников отделения «К» ФСБ России, управления планирования специальных мероприятий, СВР и кафедры исторической географии МГУ, в течение одного лунного месяца протяжённостью в 29 суток предстояло найти решение головоломки, заставившей бы литературного профессора Гарварда из блокбастеров Дена Брауна слопать от зависти свой твидовый пиджак.

– Суть проблемы сводится, в общем-то, к простой дилемме, – стоя возле пластиковой доски с фломастерами, докладывал сутулый паренёк, кому бы в комедиях Гайдая дублировать студента-очкарика. – Спасёт ли род людской от космической угрозы система метеоритной защиты, созданная предыдущей цивилизацией, передерутся ли элиты крупнейших держав за контроль над сей доисторической ПВО? Или, мешая друг другу, не запустят штуку вовремя, то есть заблаговременно до рассчитанного древними астрономами вторжения в пределы земного притяжения астероида-убийцы. Концом света его явление обещает стать потому, что современные способы отслеживания слепы перед объектами, прилетающими с «дневной» стороны. Когда вам солнце в глаза слепит, вы булыжник, в физиономию летящий, разве что по свисту узнаете?

– Это политика – заметил аналитик, присланный внешней разведкой, – у наших партнёров, опереди они всех, появится рычаг влияния, сравнимый с ядерным шантажом после испытаний первого gadget. Только куда сильнее и с другим знаком. То они угрожали взорвать распространение большевизма, а в этом случае приобретут монопольное право именоваться спасителями Земли. Экспортировать демократию можно с неодинаковыми показателями успеха. А тут – перья ангельские. Моральная диктатура прочнее всех прочих. Если же технология попадёт в руки исламского фундаментализма, страшно даже…

– Вот и не будем это воображать, – прервал его руководитель группы. – в докладной записке Верховному всё должно быть коротко и ясно. – ударит, если я правильно понял откровение папы Иоанна XXIII, возле Сиэттла? Дата предполагаемой катастрофы, – зимнее солнцестояние будущего года. А что у нас по линии церковных связей? Отец Ермоген, вам слово.

Михаил снова перехватил взгляд руководителя группы. Внимательный, тёплый, даже чуть виноватый. Но всё-таки не такой. Не подпиши он тогда, в марте, стандартную бумагу, наверняка бы без долгих раздумий бросился бы в объятия: «Сашка! Жив!» Уму непостижимо было другое. Этот человек был, и правда, как живой Сашка. В отличие от своей будущей напарницы, Михаил не актёр. Так минуй пуще всех печалей необходимость объясняться с этим «чёрным лебедем», сердечно приветствовать его как товарища курсантских бдений, поверенного всех мальчишеских тайн. Лучший друг жив, но он пока где-то за кулисами. Келебдаенен старший и настоящий Александр Дубровин, обнаружив планирование масштабной атаки на будущее не только родной страны, но и на безопасность всей планеты, разработали операцию «аквариум». Суть её была проста, как всё гениальное.

Глубокий кафедральный баритон священника, чей сан выдавали только тёмный цвет строгого костюма и аккуратно подстриженная борода, прервал его размышления. И его слова были ещё удивительнее «воскрешения» друга.

– По вашему поручению мы связались с департаментом внешних связей Ватикана. И вот какую историческую справку направил нам святой престол. В 1471 году племянница последнего византийского императора Константина, принцесса Зоя, была предложена как невеста великому князю Московии. В её сватовство закладывалась цель распространить влияние католицизма. Однако приданое беженке было дано весьма скромное – шесть тысяч дукатов. Зная о своём стеснённом положении, Зоя в качестве приданого привела, без спроса скопировав в архивах Сикста IV и своего воспитателя кардинала Виссариона, труды древних философов и, внимание, послание Иоанна Лествичника. Его в данный момент имеют право читать только понтифики. Это особый отдел их личной библиотеки. Поскольку ситуация чрезвычайная, копию документа к полуночи специальным рейсом будет доставлена в Москву. Смысл текста в том, что преподобный ссылается на неизвестный диалог Платона о причинах и следствиях конфликта между утонувшим континентом в Саргасовом море и тем, что сейчас покрывают льды Южного полюса. Вещь поучительная, но в данный момент важно другое. Философ, рассуждая о гордыне как о смертном грехе, указывает, что всемирный потоп – это была первая гибель мира. Мира детей. Мы, стало быть, представляем собой уже мир внуков. А родителем, то есть создателем, планета была создана как детский сад с крепкой крышей в виде рабочего механизма, запускаемого в случае опасности извне. Дам всего одну цитату: «огорчение моё да не сбудется, одесную имея холмы спящие, но третьим ангелом разбуженные. Понеже спасутся все или никто».

– Отец Ермоген, вы говорили, что Ватикан готов предоставить нам чуть ли неограниченный кредит доверия, поскольку мы напали на змеиный след? – немного закашлявшись, произнёс Дубровин.

«Вот оно что, ещё и связки тебе подправили, чтобы голос не выдал, – подумал Михаил, – операция очень противная. Однако для крепости легенды нашим партнёрам все средства хороши».

Но неужели все члены группы – это кукольный театр? Священник бутафорским не выглядит».

Он снова ушёл в свои размышления. С тем, кто был невероятно похож на Александра, они перекинулись всего одной фразой. Повинившись, что свёрток с кирпичом он не уберёг, но понятия не имеет, как поступить с выцарапанным из бронзовой капсулы куском замши, он услышал в ответ: «да правильно всё ты сделал, старик! За работу теперь, скоро сам всё поймёшь». Тот, кто похож. Интересно, настоящий Сашка тоже уже полковник, как этот? Троян, слепленный с его бывшего напарника, сидел сейчас во главе длинного стола. Сухопарый, седой. Что-то в нём появилось новое… Складывалось впечатление, что этот человек теперь одновременно имеет обзор 360 градусов, всё замечает, анализирует. Мысли чужие всасывает прямо из мозга, как мумия в фильме – жизнь из тел своих жертв. Опасная игра. За карточным столом всего восемь человек. Вот, например, аналитик. С виду симпатичный, добродушный. Наверное, таким и должен быть резидент разведки в том регионе планеты, где восточные дела тоньше всего. Генерал видит пользу от операции «аквариум» в том, что головоломку или пасьянс, puzzle или кон деньгами или фишками «делают» и враги, и друзья, и союзники, и эксперты. В общий котёл. По-честному. Причём стратегический противник уверен в том, что он держит всё под контролем, что он – вне подозрений. Стул из-под него будет выдернут, надо полагать, под самый занавес. А пока он даже в какой-то степени полезен, поскольку вроде бы как работает на себя.