Морис научился управлять гравитацией не только малых предметов, но и просто огромных. Теперь он мог выводить модули спутников и целые комплексы в космос без какой бы то ни было ракетной системы. Это был прорыв и вызов космонавтике. А потом разразилась война.

Люди по натуре жестоки. Они никуда не ушли в своем развитии, когда кидались камнями в мамонтов. Под благими намерениями они готовы уничтожить все, включая себя, лишь бы другом ничего не досталось. Есть смельчаки, что кричат: «Остановись! Посмотри, у нас один дом. Прекрати его уничтожать, засорять ради наживы, травить людей токсичной едой». Но их слышат единицы, поэтому, когда появился повод, началось вторжение.

Его речи раздражали, его ненавидели, его боялись, его проклинали. Он был никем, и в то же время всем. Мир устал от алчности, поэтому его слушали. Настало время, когда миротворцев объявили вне закона, как лженауку, как секту. Организацию требовали распустить, запретить, уничтожить. Не все придерживались этого мнения, но многие поддерживали. Ведь все, что неподконтрольно, все опасно. Орден без земли, без права на существование. И все же Морис обладал не просто своим мнением, главное – за ним шли те, кто хотел сохранить мир. Его голос слушали, и это меняло не только политику, но и экономику.

Авиационный удар был нанесен на институт, который располагался на богом забытой саване, где кроме слонов и носорогов никого не встретишь. Выжженная земля. Предлог нашелся. Миротворцы не пустили через территорию заповедника эшелон сухопутных войск стран альянса. Правительство страны было слабым и не смогло перечить столь сильной военной машине. Но только не миротворцы. Морис один встал у них на пути, на пути колонны из сотен машин, танков и вездеходов. Он их не пустил. И тогда те решили, что один человек, что так гордо стоит за мостом перед въездом в заповедник – это не препятствие. Хоть они и знали, что это подконтрольная территория миротворцев, они совершенно не знали Мориса.

Сперва поехали машины. Он стоял не шелохнувшись. До него было еще двести метров. Он стоял и спокойно смотрел на небо, зная, что сейчас за ним пристально наблюдает спутник, а оператор просто ухмыляется. Машины переехали мост, границу заповедника. Он стоял на месте и ждал. За машинами двинулись танки, выплюнув в небо черную струю дыма. Он даже здесь почувствовал его кислый запах. Земля задрожала, но он стоял, и только когда до него осталось всего метров тридцать, Морис резко присел и как взведенная пружина прыгнул на надвигающуюся колонну. Водитель опешил, подумав, что парень сошел с ума и бросился под колеса, поэтому резко нажал на тормоза. Удар был сокрушителен. Собрав всю энергию, Морис выбросил руку вперед. В то же мгновение капот машины взорвался, а двигатель ушел глубоко внутрь. Сразу же сдетонировал боезапас. Остатки машины разлетелись в клочья, осыпая пыльную дорогу железным уродством. Колонна встала на дыбы.

Морис как стоял, так и оставался стоять на месте. Падали осколки. Он опять присел, собрал энергию в ладонь и как невидимый мяч бросил ее по прямой туда, где виднелась вторая машина. Через мгновение на воздух взлетела и она, за ней последовала третья, а после и четвертая. Солдаты в панике бросили оружие и как дети побежали подальше от военных действий. Никто не понял, что произошло. Морис уже приготовился к новому броску. Он был намерен отбросить всю военную технику за пределы границ заповедника, но тут раздался пушечный выстрел. Танк выстрелил, а потом еще и еще. Они не знали куда стрелять, поскольку не видели врага, но усердно посыпали градом сухую землю.

Морис не остановился. Оружейные выстрелы только подтолкнули его к более активной атаке и уже через минуту в кюветах валялись остатки трех бронемашин. Первый танк, что заехал на мост, подпрыгнул как мячик, с лязгом большой машинки шлепнулся на бетонное покрытие и сразу затих. Дальше Морис не двинулся, а быстро отлетел на безопасное расстояние. Машины были остановлены у границы заповедника, на большее он и не рассчитывал, но это было только начало. Танки, что остановились на дороге, развернули свои стволы в пустоту и открыли беспорядочный огонь.

Зачем они это делают, Морис не понимал. Зачем они вообще решили ехать в другую страну через эти земли, зачем они вообще существуют, зачем? Ему было грустно смотреть, как снаряды вгрызаются в землю, подымая в небо пылевые столбы. Он осмотрелся. Слонов не видно. Заслышав рев машин, они давно ушли. «Ладно, пусть постреляют, успокоятся», подумал Морис, но он ошибся. Уже через час с авианосца взлетели самолеты и произвели бомбардировку института. Об этом он узнал только вечером, когда вернулся. Но возвращаться было некуда.

Альянс посчитал, что им объявили войну. Но, по сути дела, это они объявили войну миротворцам. Морис мечтал нести мир. Он никогда не думал воевать, ведь он мирный воин. Ради своих зверей он был готов на многое, но воевать с целой военной машиной, один, против всех, это сумасшествие, это нереально, невозможно. А часто ли он себе говорил это слово, «невозможно»? Никогда. Все возможно, надо только захотеть и поверить. Он стоял и смотрел на развалины корпусов и тихо, плакал. Уцелевшие сотрудники тушили и помогали раненым. Что он мог сделать, ну что? Был гнев, злость, ненависть. Да, пожалуй, все это преобладало в нем сейчас, но дать силу эмоциям – значит признаться в поражении. Сейчас он не мог действовать, не имел права. Морис один мог дать отпор, остальные миротворцы были юными, неопытными. Да и какие они воины? Художники и математики, девчонки и мальчишки. Он не готовил их воевать, хотя они проходили обучения. Но это разве что для самообороны и для борьбы с браконьерами, но не с армией.