– Ужасное место! – не унимался Кир. – Его даже на картах нет.

– Не ворчи, глупый! Даже самый плохой опыт в нашей жизни дорогого стоит.

– Мне бы твой оптимизм! Я бы тогда не ведущим журналистом был, а директором журнала.

– Зато вещи пригодились. Чем не плюс?

Кир бросил дорожную сумку на кровать, наблюдая, как Николь, расстегнув пуговицы, сняла облегающую блузку и полезла в миниатюрный чемодан. Её выдающаяся фигура в виде песочных часов имела некое очарование, которое сложно объяснить модным тенденциям современности, которые признают параметры 90-60-90 эталоном красоты. Её широкие бедра и прелестная грудь заставляли мужчин мысленно представлять откровенную наготу притягательного тела. Однако, при такой конституции она обладала невероятно узкой талией, которую, казалось, несложно обхватить двумя руками. Николь сняла заколку с белокурых волос и помотала головой. Густая шевелюра упала роскошными прядями ей на грудь, и Булавин ненароком проглотил слюну.

– Ты куда-то собираешься? – уточнил он.

Николь одела скромное но элегантное платье с открытым плечом и покрыла губы клубничным бальзамом.

– Конечно. Я не собираюсь дожидаться, пока кучка любознательных мышей прибежит посмотреть на испуганного журналиста! Здесь творится нечто феноменальное… загадочное… из ряда вон выходящее! Я чувствую, что это может стать отличным материалом для моей новой статьи.

Кир сдвинул брови. Он был доволен тем, что их устроили в одной комнате. Небольшое помещение, по его мнению, могло бы сблизить их во время разговора, который бы плавно перетек в интимную беседу. Потому он замыслил переубедить девушку.

– Будь я твоим молодым человеком, то не за что не пустил бы тебя в то убогое место!

Николь хихикнула.

– Именно поэтому ты не мой молодой человек! В тебе слишком много предсказуемой дисциплины. Лишь сумасшедшие познают дивный вкус запретного плода райского сада.

Кир закусил нижнюю губу; Николь никогда не скрывала истинных чувств по отношению к нему, что сильно огорчало мужчину. Мобильный девушки пикнул в кармане снятых брюк, оповещая, что окончательно разрядился, и Николь сунула его в рюкзачок к цифровому фотоаппарату и щедрым подаркам близнецов.

(«Потом переложу ненужное в чемодан. Иначе кучерявый червячок-зануда окончательно добьёт меня непристойным нытьем!»)

Она шла по дощатому коридору, где по бокам на старинных тумбочках стояли высокие канделябры с горящими свечами. Засаленные воском рожки подставки потеряли первозданное изящество декора.

(«Такой своеобразный отель неплохо перевоплотить в краеведческий музей.»)

Николь сделала несколько снимков фотоаппаратом. Гробовую тишину комнат нарушило тихое пение женщины, которое доносилось со стороны входной двери. Николь медленно побрела на голос. Пение становилось громче и отчетливее, но быстротечная речь женщины оставалась неразборчивой и походила на чарующее заклинание. Николь остановилась у отворенной двери и сквозь щелку заглянула в комнату. На непокрытом столе таял огарок свечи, дымящий черной копотью. Посредине комнаты, нагнувшись вперед, стояла сосредоточенная Муча. Свет был мерклым, и Николь не без труда сумела различить в темном углу печку, а рядом с ней на полу еловые ветки, которые старушка тщательно перебирала, осматривая каждую. Те, что поровнее и потолще, она бережливо складывала одни на другие, а сама постройка напоминала спичечный колодец. Отреченный вид Мучи создавал впечатление глубокого транса. Николь притаилась, желая досмотреть, чем кончится странное занятие. Но то не удалось ей: посреди безмолвия коридора раздался последний писк разряженного телефона в рюкзаке Николь. Муча резко обернулась. Ее взгляд, лишенный рассудка, пылал злобой. У Николь перехватило дыхание. Пока Муча заковыляла к двери, журналистка выскочила из дома на улицу с мыслью: «Надеюсь, в её безумной голове нет навязчивой идеи спалить дом.».

Пронизывающий ветер затих, и тёплый вечер окутал поселок. Непроглядный туман спустился на холмы и горы. «Золотая Подкова» также мигала желтым светом, и Николь отважилась пойти туда. Количество посетителей в кабаке значительно прибавилось. В основном, то были люди преклонных лет в пестрых одеждах. Николь поразила нестандартная обстановка помещения. Все предметы мебели из дерева излучали дух неподдельной старины, но, в то же время, свежее покрытие лака спасало вид. Слева от барной стойки находилось пианино, где сидела кучерявая мулатка, которую Николь уже лицезрела за разговором с худым незнакомцем. Выделяясь огненно-рыжей копной на голове, она была необычайно рослой и обладала роскошными бедрами. Большой широкий рот издавал две октавы полноценного звучания сопрано. Её чистое пение вдохновило посетителей, и несколько парочек поспешили в центр зала, между столами, чтобы станцевать медленный танец.

Николь подошла к Мексиканцу, который приплясывая, натирал столешницу салфеткой. Он любезно предложил напитки, и Николь согласилась на бокал шампанского, но тот, в свою очередь, отрицательно помотал головой.

– У нас есть только виски и Макуль.

– Что такое Макуль?

– Наш местный алкоголь на основе мака. Ни одно шампанское ему и в подмётки не годится!

Николь захихикала.

– Ладно, давайте ваш Макуль. И номер врача на всякий случай, если завтра наступит похмелье.

Мексиканец загоготал, наливая из бочки алкоголь противного цвета мазуты, и Николь пожалела, что остановила свой выбор на нём.

– Расскажите о вашей деревне?

– Что за праздный интерес? – насторожился Мексиканец.

Николь поведала, что будучи журналисткой хотела бы написать подробную статью о посёлке. Мексиканец поставил бокал Макуля, бросив на неё строгий негодующий взгляд.

– Я прошу вас не делать этого!

Николь сделала маленький глоток: сладковатая жидкость имела горькое послевкусие и благородный запах.

– Но почему? – она испытующе глядела на бармена. – Полагаю, что люди хотели бы знать о подобных местах как можно больше.

– Мы тщательно скрываем наше существование от посторонних… И если вы не отступитесь от безрассудной затеи, мне придётся сообщить всем, кто вы!

Алкогольный напиток ударил в голову, притупляя чувства. Теперь Николь не ощущала ни своеобразного вкуса, ни травяного запаха Макуля.

– Хорошо. Но обещайте удовлетворить моё скромное любопытство?

Смуглое лицо Мексиканца стало дружелюбнее. Он отвернулся, заставляя бутылками пустые места на полках стеллажа. Николь не терпелось разузнать все подробности сокровенных тайн Красного Ручья, в существовании которых ни капли не сомневалась. Но в разговоре бывалый мужчины вёл себя осторожно, не распространялся излишне.