На столе появились две фарфоровые чашечки чая, от которых вверх поднимался ароматный парок.

Лика принюхалась. В многогранном букете запахов выделялись мята, чабрец и ромашка.

– Травяной чай? – мечтательно улыбнулась она.

– Любишь? – Дождавшись от гостьи кивка, Ева добавила: – Здесь эти травы не растут. Пришлось выписывать с материка.

Лика не ответила. Прикрыв глаза, она тихонько пригубила горячий напиток, чей полузабытый аромат напомнил ей вечерние чаепития в далеком детстве. Вспомнилась мать. Красочная жестяная банка из-под дорогого чая, в которой она с сосредоточенным видом смешивала травы в равных пропорциях. Как она заваривала эти травы, как плыл по кухне душистый запах…

На глаза навернулись слезы. Непрошенные, нежданные. Слезы отчаяния и жалости к самой себе. Лика ненавидела их, но сдержать не могла. Силы, позволившие ей бросить вызов Каховскому, внезапно исчезли. На стуле перед Евой осталась сидеть маленькая девочка, которой нужна была помощь.

Ева тоже молчала, понимая, что гостье нужно время. Она почти не сталкивалась с женщинами-верами. Если не считать ее триумфального появления на благотворительном аукционе. Но за время жизни с Лукашем она многое узнала. И о так называемой «течке» тоже. Ее коробило это слово, но найти ему замену она не могла.

Так они и сидели вдвоем, в абсолютном молчании, нарушаемом лишь гудением холодильника, да приглушенными голосами мужчин, доносившимися из гостиной. Ева задумчиво щипала пирог, прислушивалась к спору мужчин и следила за гостьей.

Лика молчала, потому что все слова, с которых она хотела начать разговор, казались ей глупыми и банальными.

– Скажи, как ты попала на Тайру? – Ева первой решила прервать затянувшееся молчание.

Казалось, Лика была рада, что хозяйка сама завела разговор.

– По распределению. В этом году я закончила кафедру ксенопсихологии. И когда с Тайры пришел запрос на специалиста, ректор предложил несколько кандидатур. Выбрали меня.

В ее голосе мелькнули нотки гордости. Мелькнули – и тут же пропали. Нагнув голову, Лика добавила уже совсем другим тоном:

– Как оказалось, моей заслуги в том не было. Профессор Нейман сознательно выбрал меня.

– Потому что ты вер? – Ева подбодрила ее улыбкой. – Он знал о тебе, ведь так?

– Да.

– Значит, все это время ты жила на материке и в резервациях ни разу не была?

Лика нехотя кивнула.

– Ты не хочешь говорить об этом, – констатировала хозяйка. – Понимаю. Тебе повезло, что Нейман знал о тебе и смог устроить твой перевод на Тайру. Страшно представить, что было бы, если бы твои изменения начались на материке. Тебя могли изнасиловать.

– Какая разница, здесь или там?

– Ну, знаешь, – не выдержав, Ева фыркнула, – у веров, в отличие от людей, развит не только инстинкт размножения, но и инстинкт моногамии. Они легко сходятся, не видят ничего предосудительного в сексе, но у них есть свои неписаные табу. Если девушка не является парой вера, он никогда не принудит ее к сексу во время овуляции. Если только не хочет создать с ней семью и завести детей. Секс во время течки – верный способ стать отцом. А своих детей они не бросают.

В последних словах Евы было столько горячности, что Лику снова, в который раз, пронзил укол зависти. Пряча взгляд, она уткнулась в недопитую чашку. В душе бурлила обида.

«Веры своих детей не бросают? А как же я? – хотелось ей крикнуть. – Мой отец меня бросил! Так что что-то не сходится в ваших теориях!»

До боли закусив губу, она приказала себе молчать.

– Значит, если бы я была в резервации, мне бы ничего не грозило? – спросила она после паузы.

– Нет, почему же. Внимания было бы хоть отбавляй. Женщин там всегда не хватает.

– Да, я знаю. На десять мальчиков рождается одна девочка.

– Ну, веры приспособились. Ты знаешь, – Ева подалась ближе, точно собиралась поведать какую-то тайну, – я слышала, что уже появились агентства по доставке звериных невест.

Лика пожала плечами:

– Люди на всем делают бизнес.

Она пыталась казаться спокойной, уверенной, но ее искусанные губы дрожали, слезы готовы были вот-вот сорваться с ресниц. А еще этот зуд… Этот проклятый зуд, который ни на секунду не давал забыть о себе! Он как будто стал еще сильнее, еще невыносимее. Если бы Лика не знала, что это, она бы решила, что подцепила инфекцию. Жаль только, от этой инфекции никто не придумал лекарства.

Ева заметила, как она, вздыхая, елозит на стуле, чтобы найти удобное положение. Но мудро промолчала. Захочет – расскажет сама. Было видно, что девочка нервничает. Лика очень близко к сердцу принимала все, что творилось с ее организмом.

– Скажите, – внезапно Лика вскинула на Еву умоляющий взгляд, – а если вер сказал, что девушка – его пара, и у нее эта… течка, – при этих словах она вспыхнула, как маков цвет, – что тогда?

– Ну, можно сказать, что ей повезло.

– Сомнительное везение…