И тот, кто вчера ещё твёрд был ногою, —

Сегодня остыл и рассыпался в прах.

Досталось по жребию, данному свыше,

Оставить в истории след свой в Крыму

Всем, кто был эллинов эрою старше,

И позже другим, уже канувшим в мглу.

Крынка молока

Мельчают русские деревни,

Всё меньше держат в них коров.

Давно не косятся овраги,

Поля во власти сорняков.

Дорога тянется в ухабах

В село, где раньше был колхоз.

В коровниках нет стёкол в окнах,

И перегнил былой навоз.

Стоят домишки – сверху ставен,

Набиты доски, словно крест.

Их вид для взгляда так печален,

Навеял память скорбных мест.

Оно виднеется в берёзах

Подгнившим стареньким крестом.

Уныние в дедовских погостах

Прошлось по сердцу холодком.

Но память детская навечно

Оставила былые дни,

Когда зарёю утром ранним

Шли на равнины пастухи.

В вечернем зареве заката

Бурёнки спешно шли домой,

И во дворе любом хозяйка

Доила нежною рукой.

А утром молоко из крынки

Встречала дружная семья,

В ней треть стакана были сливки,

Хоть ложку ставь на те края.

Ушли в былое эти годы,

Нет ранних больше пастухов,

И концентрат разлит в пакеты

От малочисленных коров.

Бурлаки среднерусской равнины

Тянет лямку отмеренной доли

Наш бесхитростный русский народ.

От стреляющей, режущей боли

Он сгорбатился, словно урод.

Тянет лямку привычно руками,

Конец ознакомительного фрагмента.