Прощай, Молдавия. Стихи двенадцати поэтов
вернуться

стихов Сборник
Шрифт:

«Ради чего мне безумье отважное…»

Г. Осетрову

Ради чего мне безумье отважноеДали, и в раны насыпали соль?Дело пустяшное, слово бумажное,Передохнуть хоть однажды позволь.Ночью на кухне греметь бы тарелками,А не прислушиваться к тишине.Утром, при свете, какими же мелкимиЗвуки ночные покажутся мне!Хватит у неба ответы выпытывать,Биться о стенку мучительным лбом.Полно же душу терзать да испытыватьНа растяженье, на сдвиг и на слом.Время очнуться от грез занимательных,В бедную жизнь окунуться пора…Деда сосед посылает по матери,Лужа смердит посредине двора.Это нормально. А я, словно чучело,Все бубенцами своими бренчу.Руку трудила и сердце измучила —Ради чего? Но строчу и строчу.Видно, планида такая юродская—Посвист с приплясом, когда припечет.Видно, уж доля такая сиротская —Командировочный Богу отчет.

«Дух неоседлый, кочевой…»

Дух неоседлый, кочевойЖивет в моей случайной кухне.Но снова разжигаю угли,Чтоб вырастить огонь живой.И залетит на мой огоньТо мотылек, то злая птица,Или обуглится страница,Что не прочитана тобой.И громоздятся по угламВраждебные свободе вещи —Реальной жизни знак зловещий,Кастрюль гремящий балаган.

«Перекресток бессарабский…»

Перекресток бессарабский,Переулок тарабарский,Где звучит, куда ни выйдешь,Русский, что ли, чи молдавский,Украинский, то ль болгарскийС переходами на идиш.С детства этот сочный суржикЯ жевала, точно коржик,Разноречьем упиваясь.До сих пор в стихотвореньяхРасставляю удареньяПо наитию, покаюсь!То-то бы Мадам ПетроваНе узнала б Кишинева.Дело не в названьях улиц.Здесь по прежнему вишнево,Но под вишнями паршиво —Всё вокруг перевернулось.Кто уехал, или помер,Кто счастливый вынул номер…Ну, а мне что остается?В этом городе СодомеСнятся сны о старом домеИ на щеки что-то льется.Где же ты, мой бессарабский,Горький, нищий, но не рабский,В Бога, душу и царя,Магальской, блатной, армянский,Гагаузский да цыганский?..Нет такого словаря.

Чистое поле

Выйду ли в чистое поле,Грудь запахнувши платком, —Сердце займется от волиС острым ее холодком.Пригород, плачь надо мною!Теплый развеялся дым.Смалу мне поле ночноеНебом казалось ночным.Черная полночь, пьянея,Звездное сыплет пшено.Что между мною и ею? —Только дыханье одно.Доля отмерила соли.Не зачеркнуть черновик!Лучше младенец в подоле,Чем одиночества крик.Черная пашня нежнееГреет в горсти семена.Что между мною и ею? —Тонкая кожа одна.В горе, в разлуке, в расколеСветит мне ярче холстаМалое белое поле,Чистое поле листа.Небом и почвой повеетЛишь на странице одной.Что между мною и ею?Что между нею и мной?..

Айва и виноград

Светлане Мосовой

У вас – бабульки в беленьких панамах,У нас поэты в кушмах. Боже мой,Оставив тень свою в холодных рамах,Во сне ты возвращаешься домой.Здесь луч весенний согревает векоИ вдохновляет голубцов казан.По языку текут вино и млекоОт мягких песен томных молдаван.И, доверяя звуку, но не слову,Как неприкаянная лимита,Ты ходишь, словно тень, по Кишиневу,Не узнавая прежние места.Душа, дитя айвы и винограда,Затеряна в туманах Ленинграда,И флуера затейливый мотивНе достигает ваших перспектив.

Мама рубит дрова

Мама рубит дрова, в пиджаке и резиновых ботах.Тяжек вдовий неострый топор.День деньской моя мама в заботах.Пригорюнясь,соседка глядит на нее сквозь забор.Снег на крышах лежит,на заборах дырявых, на липах,В ледяную дорожку холодные вмерзли следы.Мама рубит дрова,разгибаясь со стоном и хрипом,И по ветру летят ее волосы, вечно седы.Сполз платок с головы.Мама рубит, и рубит, и рубит.Ох, колотит дрова, бьет дрова!Ненавидит и любит,Ласкает— и лупит, и губит…Мама рубит дрова – И седеет ее голова.Разгибается мама и смотрит на белое небо.Как хватило на жизнь ей такихсокрушительных сил? —Подымать, подыхать,подыматься без мужа, без хлеба,Три войны пережить, жить – из скрученных жил!Разлетаются щепки, звенят на морозе удары,И со стуком поленья отскакивают от земли.Мама, мама моя, стала ты беззащитной и старой,Треплет ветер безжалостный белые пряди твои.Стает снег на заборе, на липе, на крыше.Страшно – мама растает…И новая вспыхнет трава!Закрываю глаза и до рези отчетливо вижу:Мама рубит дрова…

«Ирэн»

Он сыпал и сыпалМосковским своим говорком.Потом говорил:– Ты – Ирэн! —И стучал кулаком.Ну что мне ответить тебе?Ты все таки гость…А я не Ирэн.Я такая же черная кость.Я помню:МолчалаСедая угрюмая мать.Вся улица вышлаНад гробом отца отрыдать.На бедной, крикливой,На доброй моей магалеДрались и братались,Плескалось вино на столе.Там песни веселые,А спесь – это нам не с руки.Там руки тяжелые,Да только сердца там легки.И чем ты кичишься?Равны мы на этой земле —На бедной, крикливой,На доброй моей магале.Вон там меня знают.Иду в мальчиковом пальто.И словом и взглядомМеня не обидит никто.

Женщина по имени Любовь

Промозглое ненастье декабря —Бесснежного, бессолнечного, злого…С тобой случайно встретимся мы сноваИ совершим общение добра,Из уст в уста передавая слово.Мы бесприютны обе, и близки,И нас гнетут похожие заботы.Сегодня вдруг увиделись мы – вот иДруг друга избавляем от тоски.А волосы влажны над отворотом.А женщина по имени Любовь,Легко зажав губами сигарету,Мне поверяет малые секреты…И это имя не с чем рифмовать —Ему созвучных слов на свете нету.Ах, эти будни!.. Некогда взгрустнуть.Но, словно б умоляя о подмоге,Сырые листья облепляют ноги,И дождь в слезах кидается на грудь.Как будто знает – что там в эпилоге.А женщина по имени ЛюбовьИдет с лицом, горящим как фонарик,Сквозь переплет ветвей, изгибы арокИ дышит изумленно на любовьВ горсти, как на негаданный подарок…О женщина по имени Любовь!..