Дрив метнул голыш в реку, и тот подпрыгнул несколько раз, пуская круги, пока не исчез из виду.

— Давайте останемся вместе, — попросил Котяра. Страх коснулся его сердца. — Я вор, я не воин, как вы. Как мне вас защитить?

— Ты сохранил мне жизнь дольше, чем смог мой собственный маршал, — грустно заметил Дрив. — А Лебок был лучший из лучших.

— Тогда послушайтесь меня и не делайте этого.

— Я должен удостовериться, что Тиви ещё жива, — ответил герцог. Он шагнул в тростники, тихо постукивавшие друг о друга на илистом берегу, исчерченном следами мышей. — Я спрячусь здесь. Весь свой Чарм я возьму с собой, не останется ничего, что дало бы искателям меня выследить. Если они вообще меня увидят, решат, что я в Нхэте.

Котяра вздрогнул. Паучий яд все ещё действовал.

— А не поищете там моего напарника?

— Бульдога? — кивнул Дрив. — Я его найду. Хотя это может быть опасно. Там есть колдун, который обходит лагерь, и если он меня увидит, я могу не вернуться.

— И что тогда? — спросил Котяра, сияя во мгле зелёными глазами.

— Возьмёшь мой меч и ружьё, — будничным голосом ответил Дрив. — Воюй. Если сможешь — освободи Тиви.

— Как я её найду?

— Меч Таран, — ответил Дрив. — Я заколдовал в нём образ Тиви. Он покажет, куда идти, если я не вернусь.

— Вы действительно любите, если идёте на такой риск.

— Любовь ли это? — Герцог ушёл глубже в тростник и слился с тенями ночи. — Или что-то большее?

Котяра соскользнул по обрыву к берегу и встал рядом с ним:

— Опять будем говорить о предназначении?

— Наши дни проходят, как лихорадка. — Дрив нагнулся и поднялся с пучком речных трав в руках. — Помоги мне привязаться.

— А как же гадюки?

— Буду очень благодарен, если ты станешь их отгонять. Котяра взял водоросли и начал их связывать.

— Вы слишком много просите от незнакомца.

— Ты для меня не незнакомец, Котяра, — уверенно сказал Дрив, обнажая меч.

— Как вы можете так говорить? — нахмурился вор. — Я даже для себя незнакомец. Кто я?

— Ты мой союзник. Ты спас мне жизнь, а я спас жизнь тебе. — Дрив хлопнул ладонью по мохнатому плечу вора. — Мы друзья.

Котяра принял меч и ружьё.

— Вы вернётесь к утру?

— Если не вернусь, тебе придётся бросить моё тело здесь. — Он обвязался связанной травой и лёг на подстилку вытоптанного тростника. — Помоги мне это привязать.

Вор помог, и когда Дрив был привязан, он схватил его за руку и заглянул в его спокойные глаза:

— Будьте осторожны. Дрив сжал его руку:

— Я вернусь с новостями от Тиви и Бульдога.

Рука его разжалась, глаза закрылись, и тело поднялось, натянув привязь. Герцога здесь уже не было.

Котяра сел и почувствовал, что у него из души рвётся крик.

День врывался в проломы стен заброшенного храма, и Поч смотрел, как Кавал погружается в транс. Казалось, что старый чародей умирает. Плоть его сжалась, будто внезапно сдулась, и похожий на мумию человек сидел прямо в ветреном свете дня.

От воскового тела изошёл пряный смолистый аромат. В этом благоухании разворачивались давние воспоминания. Поч вдыхал их и входил в забытое прошлое Кавала, будто заглядывая в собственные закупоренные отростки времени.

Под заиндевелым деревом стоял обнажённый Кавал без бороды, не старше шести с половиной тысяч дней, чуть больше, чем сейчас было Почу. И даже в этом времени жизни, едва оперившись, он обладал уже Чармовой осанкой.

В Доме Убийц Кавал был воспитан как миротворец и проявлял спокойствие и хладнокровную рассудительность, ценимые дипломатическим корпусом. Родственники считали, что его судьбой будет служба при дворе, и Дом уже наводил справки в доминионах, предлагая его на работу как эксперта по договорам и даже как управляющего двора. Но интересы молодого Кавала были далеко от этого.

Вундеркинд в работе с Чармом, он проявил редкий дар — накапливать Чарм в собственном теле без помощи амулетов. В его детских руках колдовской металл и ведьмино стекло двигались как живые, складываясь в стихийно разумные амулеты — яйцеварку, спиночесалку, закрывалку для бутылок. Волшебники приезжали издалека, чтобы получить его совет.

Сестричество предложило Дому втрое больше, чем самый щедрый из доминионов, и Убийцы неохотно отпустили Кавала — на время: он был слишком ценен, чтобы отдавать его ведьмам насовсем за разовую плату, если с воспитанным в нём искусством управленца он мог бы приносить Дому постоянный доход из доминионов.

В конце концов через несколько тысяч дней после начала его службы Сестричеству Дом выкупил Кавала и поставил за приличную плату на службу Арвар Одолу в качестве мастера оружия — неслыханно высокий пост в таком возрасте. Но тогда он был юношей только по виду.

Голый под покрытым инеем деревом — к этому воспоминанию Кавал не возвращался много тысяч дней, и он задумался, какое отношение может иметь столь далёкое время к постигшей Ирт беде.

Он начал свой транс с фиксации внимания на внутреннем образе Врэта и поразился, когда это клинообразное лицо расплылось в образ его самого, стоящего столь давно под замёрзшим деревом.