Шрифт:
— Здравствуйте, товарищи! — сказала я и с горем пополам залезла на верхнюю полку. Последнее, что я помню, это голос проводника:
— Девушка, билет ваш предъявите!
День тридцать третий
Проснулась от безумной головной боли. На фига было всякую ерунду пить? Что произошло вчера, помню смутно. Что говорить Мимозиной и Мишкину — даже не знаю. Пьянь я позорная, поехала на переговоры и напилась. Как теперь людям в глаза смотреть! Умылась в туалете на вокзале и поехала домой.
— Ну как? — спросила мама.
— Нормально, — буркнула я.
— У нас две новости, — выпалил папа.
Стоило мне уехать из дому на день, как произошло столько событий.
Во-первых, папа сказал хозяйке Лесси, что больше не будет с ней гулять, поскольку это не нравится его жене.
— А давайте тайком? — предложила та.
— Нет, — ответил папа. — Я жену свою люблю.
Хозяйка Лесси фыркнула, обозвала папу эгоистом и предупредила, что у него плохая карма и он своими поступками еще пуще портит себе эту самую карму на астральном уровне. Что такое «карма» и «астральный уровень», ни мама, ни папа не знают и ждут меня, чтобы выяснить значения сих слов.
— Все это ерунда, — успокоила я их. — Какая следующая новость?
Вторая новость еще круче. Братец собрался жениться на своей сорокалетней подруге.
Мама в панике и просит меня поговорить с ним.
— Вечером поговорю, — пообещала я и стала собираться на работу.
— Бедненькая ты моя, — вздохнула мама. — Небось две ночи не спала, переживала — вон круги какие под глазами и лицо осунувшееся.
Знала бы мама, отчего у меня такие круги и лицо, надавала бы по самое не могу.
— Переживала. Сильно, — ответила я и пошла на работу.
Всю дорогу соображала, как рассказать Мишкину и Мимозиной о том, что я завалила проект. Придумала такой сценарий: мы поговорили, клиенты сказали, что очень хотят с нами работать, но буквально за час до моего приезда получили более выгодное предложение от конкурирующей студии, а посему вынуждены отказаться от наших услуг. Вроде складно получается: и съездила не зря — я ж не знала, что они получат другое предложение, — и они лицо сохранят, поскольку тоже не могли предвидеть, что кто-то им предложит более выгодные условия за час до моего приезда. Всю дорогу до офиса я сочиняла наш якобы состоявшийся разговор, и под конец моя бурная фантазия разыгралась так, что я сама искренне поверила в то, что не было никаких переговоров, не было дегустации, было только сухое рукопожатие на проходной и извинения Грача.
Не успела я зайти в офис, как на меня набросилась Мимозина.
— Ну где ты шляешься? Где тебя черти носят? Твой Грач уже телефон оборвал. Звонил пять раз, срочно звони ему.
— Я… это… сейчас, сейчас… — замялась я.
Позвонила Грачу:
— Здравствуйте, Сергей Леонидович. Это Эмиля.
Ну, думаю, сейчас как выскажет мне все, что он о нас думает, буду бегать по студии и искать пятый угол. Еще, не дай бог, руководству моему жалобу напишет, мол, прислали какую-то девочку-пропойцу.
— Срочно хочу сайт-«мерседес», договор и счет — все это до обеда скинуть мне по почте. Оплачиваем сразу всю сумму.
Положила трубку и пошла к коммерческому директору. Специально не закрыла дверь, чтобы все слышали, о чем мы разговариваем.
— Мне договор нужен срочно на сайт и счет. Клиент оплачивает всю сумму сразу!
— Ой! Сейчас! Сейчас сделаю! — обрадовался директор. — Ну ты молодец. Первая командировка — и такой результат. Ну ты даешь! Поздравляю!
— Спасибо, — ответила я и удалилась, гордо подняв голову.
— Отчетик не забудь написать, куда деньги потратила, — напомнил директор.
Вот ведь гадина, я ему привезла контракт на такую крупную сумму, а ему «отчетик» подавай, куда я потратила несчастных сто пятьдесят гривен.
— Напишу, — ответила я.
Мимозина с Мишкиным окружили меня и стали наперебой расспрашивать, что и как.
— Ну, переговоры были сложными. Пришлось долго отстаивать свою позицию. Но я четко дала им понять, что мы профи в своем деле.
— Молодец, — сказал Мишкин.
Села за компьютер и сразу же написала сообщение Липкину.
Я вернулась из Киева.
И как?
Сегодня заключаем договор. Все деньги сразу платят, — написала я.
Ух ты! Поздравляю. А долго длились переговоры?
Четыре часа.
Ну ты даешь, — ответил Липкин. — Я обычно к концу второго часа ломаюсь и понимаю, что дело труба.