Спустя полчаса аудиенция у Никола Тесла была завершена – гостям дали понять, что хозяину необходимо продолжать подготовку к завтрашнему эксперименту. Кроме того, сам Гумбольдт почему-то пришел в сильнейшее волнение. Что могло послужить причиной этого, Оскар не имел понятия, – сам по себе подъем на Эйфелеву башню и встреча с выдающимся изобретателем были очень любопытны, но с точки зрения юноши пользы от этого никакой не было.

Пока они спускались вниз, пересаживаясь с лифта на лифт, мысли Оскара вертелись вокруг маленького робота-ассистента Тесла. И чем больше он размышлял о Героне, тем меньше понимал его действительное назначение.

– Игрушка, – бормотал он себе под нос. – Просто электрическая игрушка… Такому человеку, как Тесла, не следовало бы заниматься подобной чепухой…

Гумбольдт бросил на него суровый взгляд из-под полей своего цилиндра.

– Ты, вероятно, не понимаешь всей эпохальной важности этого изобретения!

– Что же тут важного? – Оскар изумленно уставился на ученого. – Согласен, этот маленький железный человечек ростом с восьмилетнего мальчишку – очень забавный. Он умеет ходить, бегать, издавать кое-какие звуки и выполнять простые ремонтные работы. Но если приглядеться получше, это не более чем ярмарочный аттракцион. В Берлине у кукольных мастеров мне приходилось видеть и более сложные механизмы.

– Дело не в том, насколько Герон сложен, а в том, что он, в отличие от механических кукол, обладает познавательными способностями. В науке они называются когнитивными. – Гумбольдт снял очки и принялся их протирать. Он всегда поступал так, когда ему приходилось в разговоре с несведущими использовать сложные понятия.

– Что вы имеете в виду? – смущенно переспросил Оскар.

– У тебя недостаточно опыта, чтобы распознать, какой потенциал заключен в этом устройстве. «Маленький железный человечек», как ты его называешь, – одно из самых выдающихся изобретений за последние десять столетий.

– Вы серьезно?

Ученый утвердительно кивнул.

Оскар решил было, что Гумбольдт подтрунивает над ним, но в его глазах вовсе не было обычных задорных огоньков.

– Да знаешь ли ты, сколько сложнейших электрохимических процессов должно совершиться в твоем организме для того, чтобы ты мог пошевелить хотя бы одним пальцем? – Гумбольдт испытующе взглянул на юношу. – А теперь прикинь, на что способен этот автомат. Он умеет ходить, действовать руками, удерживать в пальцах предметы и ловко манипулировать ими. Кроме того, он слышит и видит, оценивает происходящее вокруг него и принимает решения. И все это – по собственной воле! У него внутри нет механизма, который выполняет набор одних и тех же действий. Герон самостоятельно принимает решения, а затем действует в соответствии с ними. – Гумбольдт снова водрузил на нос очки. – Веками ученые мечтали создать искусственное подобие человека, и «маленький железный человечек» – решительный шаг на этом пути. Бог мой, я бы отдал все, что имею, чтобы владеть подобным созданием!

– Хорошо, – согласился Оскар, – допустим, что я ошибаюсь. Однако я все равно не понимаю, как это может нам помочь. Мы до сих пор не знаем, имеет ли деятельность Ливаноса отношение к затонувшим кораблям, и понятия не имеем, что делать дальше.

– И здесь ты неправ. Я-то совершенно точно знаю, как действовать. Нам необходим подводный корабль, на котором мы могли бы погружаться в морские глубины. – Гумбольдт мельком взглянул на карандашную запись, сделанную на манжете его крахмальной рубашки. – В этом Тесла оказал нам неоценимую помощь: он назвал мне имя и адрес. И теперь мы отправимся прямо туда.

Шарлотта нахмурилась.

– Этот человек живет в Париже?

– Нет, в Гавре, портовом городе в Нормандии. Его зовут Ипполит Рембо. Он гениальный инженер-кораблестроитель, и был главным конструктором французского военно-морского флота, пока его раньше времени не отправили на почетную пенсию. Тесла снабдил меня рекомендательным письмом к нему, подчеркнув, что для осуществления наших планов Рембо – сущая находка.

Пожав плечами, Гумбольдт продолжал:

– Не знаю, действительно ли этот человек способен нам помочь, но что-то подсказывает мне, что мы напали на важный след. Ты помнишь, о чем говорил профессор Папастратос в Афинах? Для управления своим «Левиафаном» Ливанос использовал некое сложное устройство. Настолько новое и необычное, что он тщательно скрывал его от посторонних глаз.

– Аналитическая машина! – вырвалось у Оскара.

Ученый кивнул.

– Ливанос и Тесла занимались разработкой подобия электрического мозга. В результате на свет появились не только безобидный симпатяга Герон, но и нечто гораздо большее и опасное. Что именно, я пока не готов сказать. Чтобы выяснить это, нам придется со временем вернуться к берегам Эгейского моря.

Лифт достиг площадки первого яруса Эйфелевой башни. Лифтер проводил пассажиров, отсалютовав им на прощание ладонью, приложенной к околышу форменной фуражки, и захлопнул двери кабины. Четверо искателей приключений направились к парапету, чтобы без спешки окинуть взглядом панораму города. Вид отсюда и в самом деле открывался великолепный. Лениво ползущие по небу облака отбрасывали на Париж пестрый узор, состоящий из света и тени. Оскару даже на мгновение почудилось, что он и сам может летать – без всяких летательных аппаратов.

– Я могу воспользоваться подзорной трубой? – спросил он у Элизы, заметив, что служитель предлагает публике на площадке эту услугу.

– Ну конечно, – ответила женщина. – Вот, держи один сантим – ровно столько это и стоит.

Она заглянула в кошелек, чтобы отыскать там монетку, и внезапно застыла. Губы Элизы посерели, а на лице появилось такое выражение, словно она только что увидела приведение.

– Элиза? – Оскар тронул руку молодой женщины. Она показалась ему влажной и совершенно холодной.