Я киваю и снова возвращаюсь к мытью посуды.

— Знаю. Но этот поезд уже ушел.

Мав выходит из кухни, словно наш разговор окончен. По правде говоря, я обижена. Я знаю, он считает, что я должна бороться изо всех сил за то, что хочу.

Он возвращается, неся желтоватую папку на кипе всевозможных книг.

Застигнутая врасплох и удивленная, я шепчу:

— Где ты их взял?

— У меня есть друг, который преподает в местной средней школе. Когда ты рассказала мне, что вынуждена была бросить учебу, я позвонил ему этим утром и спросил, что именно нужно будет подучить, чтобы ты могла получить аттестат.

— Мав…

— Я же говорил, что собираюсь загладить вину за все то жуткое дерьмо, которое тебе причинил, Куколка. Это только начало.

— Тебе не нужно было этого делать.

— Я хотел, — он постукивает пальцем по папке. — В этих бумагах сказано, что тебе нужно знать, чтобы подготовиться к тесту. К тому же, здесь несколько проверочных вопросов и предварительных тестов, которые ты должна пройти. Я проведу Интернет, чтобы ты могла учиться здесь, если хочешь, или у Бетани — неважно.

Он подталкивает меня к этому. И хоть мне немного тревожно, не могу отрицать, что мне это необходимо. Я никогда не заботилась о своих собственных потребностях. Чаще всего на первом месте были другие.

— Это очень мило с твоей стороны, — он подходит ко мне. Я провожу руками по его груди, а затем оборачиваю их вокруг его шеи. — Спасибо.

Он кладет руки мне на бедра и склоняет голову вниз, тогда как я поднимаю свою голову вверх.

— Я же говорил, что могу быть отличным парнем.

— Я вижу это.

Он касается своими губами моих губ.

— Хорошо. Потому что мне нравится, что ты рядом. Я сделаю все возможное, чтобы удержать тебя.

Я приподнимаюсь на носочки и целую его в губы медленно и сладко, проникая языком в его рот. Я ничего не хочу больше, чем потеряться в нем и целовать его весь день. Но тихий голосок в моей голове продолжает твердить, чтобы я не спешила отдавать ему свое сердце.

Отстранившись, я спрашиваю:

— Ты готов учиться готовить?

Не убирая рук с моих бедер, он чмокает меня в нос, а затем поворачивает меня лицом к плите.

— Ты готова меня обучать?

— Зависит от обстоятельств, — бросаю я ему в ответ.

Он стонет.

— Каких?

— Хочешь ли ты сосредоточить свое внимание на готовке или просто стоять здесь и отвлекать меня.

Он смеется и перекидывает мои волосы на другое плечо. Он целует изгиб моей шеи.

— Разве я не могу делать и то, и другое одновременно?

— Ммм. Не знаю. По-моему, такими темпами мы точно устроим еще один пожар.

Он становится сбоку от меня, потирает руки и выжидающе на меня смотрит.

— Ладно, давай сделаем это, прежде чем я закину тебя на плечо и унесу наверх. Показывай, что мне нужно знать.

Мы начинаем с оладьев, и как только они готовы, я предлагаю ему заняться яйцами, на этот раз на медленном огне с добавлением большего количества масла, пока я укладываю бекон в другую сковородку. Но через мгновение я замечаю, что он мучает яйца и слишком быстро их мешает. Я тянусь к нему и замедляю его движения, положив свою руку поверх его. Вместо того, чтобы подражать моим действиям, он опускает лопаточку и позволяет мне взять готовку на себя. Поначалу я не понимаю почему, но потом он шепчет «Продолжай готовить» и встает позади меня.

— Ты не очень усердный ученик.

Он мрачно посмеивается себе под нос, затем его губы приникают к моему уху.

— Я открою тебе маленький секрет, — он всасывает мочку моего уха в рот. Отпустив ее, он произносит: — Я никогда им не был.

Он оборачивает руку вокруг моей талии и опускает ладонь на мой живот, придвигая мое тело к своему. Затем его пальцы спускаются ниже и проникают в мои трусики. Я уже влажная.

— Черт. Я никогда не привыкну к тому, как приятно чувствовать тебя в своих руках. Я хочу владеть этим. Сделать это своим. Сделать тебя своей.

Я напрягаюсь от этих слов.

— Это не так плохо, как кажется, Куколка. Это значит, что я хочу любить каждую частичку тебя так крепко и так глубоко, что ты никогда не захочешь разделить это с кем-то другим.

Я не успеваю отфильтровать свои мысли. Они просто срываются с моих губ.

— Если это правда… то я уже твоя.

— Ты чертовски права.

Он разворачивает меня, заключает в ладони мое лицо и сминает своими губами мои губы, прежде чем я могу осознать, что к чему, за исключением того, что все это доставляет мне необычайно приятные ощущения. Я роняю лопаточку и обвиваю руками его шею.