Я знала, поворачиваться спиной к бешеному волку было плохой идеей.

— Ч-что… что ты делаешь? — произношу я, запинаясь.

Используя стену в качестве рычага, я пытаюсь отодвинуться от нее. Но он прижимает руку к моей спине, прямо между лопаток, и удерживает меня на месте.

Он пинает своими ногами по моим, раздвигая их в стороны. Его дыхание щекочет мне ухо, когда он цедит сквозь зубы:

— Не волнуйся, Куколка. Все закончится прежде, чем ты успеешь это осознать.

И вдруг мне становится нечем дышать. Моя кожа натягивается до предела. В голове проносятся всевозможные сценарии того, что он собирается со мной сделать. Без предупреждения мозолистые пальцы и ладонь скользят по моему животу, легко проникая под верхний край моих шорт.

О, Господь Всемогущий.

Я задыхаюсь, каждая мышца в моем теле натягивается как струна. Вспышки удовольствия взрываются в том месте, где его рука прикасается ко мне кожа к коже.

Его прикосновение отличается от прикосновения Уорнера. Оно несет в себе не только затаенное чувство страха, которое терзает меня изнутри… нет… оно несет в себе затаенное чувство страха и потребность. Кое-что непривычное. Волнующее. Заманчивое. И, что удивительно, я жажду большего.

Его рука все еще на моем животе.

— Это не то, что ты думаешь. В тебе нет ничего такого, чего бы я не мог получить от другой.

Изогнув шею, я стараюсь бросить взгляд поверх своего плеча и посмотреть, смогу ли я определить, что он говорит мне правду.

Но в таком положении увидеть его лицо невозможно.

— Просто стой спокойно, мать твою, пока я тебя не проверю.

— Проверишь меня?

Мой голос звучит на несколько октав выше, чем обычно.

— На прослушку и наркотики.

— Я не идиотка, — шепчу я. — Я здесь не для того, чтобы шпионить за вами. — Пока нет. Если только меня не вынудят. — Я никогда не употребляла наркотики.

Строго говоря, это ещё одна ложь. Я была под кайфом, вдыхая то, что курили другие, благодаря моей матери и её выбору друзей, но сама я никогда не употребляла наркотики.

— Заткнись и дай мне тебя проверить.

Его рука продвигается по моему телу чуть выше. Он обхватывает ладонью мою грудь, проводит пальцами по моему соску, и эта проклятая хреновина против моей воли превращается в твердую горошину. Мое дыхание становится затрудненным.

— Это действительно необходимо? — произношу я охрипшим голосом.

— Что я тебе сказал?

Заткнуться и дать ему проверить.

Успокойся, — ругаю я себя. — Он касается тебя не потому, что хочет. Он касается тебя, потому что пытается найти причину, чтобы вышвырнуть отсюда твою задницу.

Я закрываю глаза и напрягаю мышцы своих бедер. Пытаясь погасить жажду желания, которую он во мне разжег.

Его тело в дюйме от моего. Его запах — смесь табака, кожи и мятного мыла — кружит мне голову, а его резкие выдохи ласкают мое оголенное плечо, от чего по моим рукам пробегают мурашки. Я зажимаю нижнюю губу верхними зубами и кусаю ее. Боль. Нужно сосредоточиться на боли.

Скорее всего, он проделывал это огромное количество раз. Обыскивая всех новых девушек, которые приходили в клуб. Для него это просто досмотр. Часть его работы. То, что он должен сделать, чтобы защитить клуб. Не прелюдия. Я молюсь: «Пожалуйста, пусть это быстрее закончится». Тогда, возможно, он не заметит, как я возбуждена. Нет нужды снова ставить меня в неловкое положение. Разве недостаточно того, через что я прошла за один день?

Его рука оставляет мою грудь и слегка задевает ложбинку, после чего он «исследует» другую грудь. Несколько секунд спустя он опускает руку ниже и отводит её в сторону. Несмотря на то, что контакт разорван, я все равно ощущаю на себе его руку, как будто моя кожа запомнила его прикосновение.

Его пальцы снова проникают под верхнюю кромку моих шорт.

— Найду ли я внизу то, что мне не понравится?

Что? Я не могу обрести дар речи и ответить ему. Кажется, что-то в горле застряло.

Его пальцы спускаются ниже.

Он не станет…

О, Боже… он станет…

Сначала кончики его пальцев нежно поглаживают тоненькую тесемку моих трусиков. Затем они проскальзывают внутрь. Опускаются ниже. Задевают мой лобок. Я впиваюсь ногтями стену, надеясь, что это поможет мне не растерять крупицы здравомыслия. В данный момент я изнываю от желания, мое дыхание отскакивает от стены, находящейся прямо перед моим лицом. В моей груди с дикой скоростью бьют своими крылышками возмущенные осы.

Я тяжело сглатываю огромный комок, вставший поперек горла.

— Я ничего не прячу там, клянусь.

Он останавливается прежде, чем может почувствовать, что он сделал со мной.

Слава Богу.

— Полагаю, я очень скоро это выясню, а?

Мое влагалище судорожно сжимается от его слов и того, что он собирается сделать.

Он скользит пальцами по моим нежным складочкам и плавно продвигается к средоточию моего желания, где я теплая, влажная и до боли нуждающаяся в нём.