Я закатываю глаза.

— Вот именно, — мои слова источают сарказм. — Ты угадал. Он был настоящим джентльменом. Богатым. Красивым. Обращался со мной как с королевой. — Больше, как с рабыней. — И знаешь, что? Мне этого было мало. Потому что я такая же, как твоя бывшая, не так ли?

Лицо Мава темнеет, а его ноздри раздуваются. Он обходит вокруг стола.

Мой пульс учащается. Я пячусь, но внутренней стороной коленей натыкаюсь на стул, который мешает мне убраться от него как можно дальше.

Мужчина хватает меня за подбородок и использует его, чтобы подтолкнуть назад и снова усадить на мой стул. Он рычит:

— Ты мне, мать твою, не нравишься. Я не хочу видеть тебя здесь. Более того, я не хочу видеть тебя рядом с этим клубом. Но я дал Дозеру слово. Двенадцать дней. Ни днем больше. И тебе лучше следить за каждым своим долбанным шагом и этим чертовым дерзким ртом. Смекаешь, о чем я толкую, черт тебя дери?

Я свирепо гляжу на него снизу вверх, стараясь освободить свой подбородок из его железной хватки, но его пальцы так крепко сжимают мою челюсть, что, наверняка, после них останутся отпечатки пальцев.

— Ты будешь убирать, готовить, делать все, что я, черт возьми, тебе прикажу. И не путайся, мать твою, у меня под ногами. Тебе все ясно?

— Да, — произнесенное мною слово звучит еле слышно даже для моих собственных ушей.

Последовавшая за этим пауза наполнена напряжением.

— Да, мне ясно, — говорю я на этот раз громче.

— Хорошо.

Он отталкивает мое лицо в сторону, после чего опускает свою руку. Затем он отходит назад и садится на край стола. Мав скрещивает руки на груди и опять сурово смотрит на меня сверху вниз. Проходят минуты, но такое чувство, что я сижу под его пристальным хмурым взглядом уже несколько часов. Наконец, он произносит:

— Ответь мне вот на какой вопрос. Что произойдет, когда Эдж в разгар вечеринки захочет тебя трахнуть? Ты устроишь истерику? Поставишь в дурацкое положение клуб?

Я трясу головой.

— Я хочу услышать, как ты произнесешь это вслух.

— Нет.

— Тебя не смущает, что ты — свежий кусок мяса, который всем не терпится попробовать на вкус? — он указывает в сторону двери. — Эти ублюдки ждут не дождутся, когда ты встанешь перед ними на колени, Куколка. Что произойдет, когда один из моих братьев захочет насладиться твоим дерзким ротиком? Ты сбежишь? Или пошлешь всех на хрен?

— Нет.

— Я не Дозер. Не морочь мне голову.

— Я не морочу!

— Правда? — он качает головой и опускает взгляд. — Тогда почему я тебе не верю?

Через несколько секунд, он поднимает голову. Его глаза встречают мой взгляд. Уголок его рта дергается, как будто он сдерживает улыбку.

— Докажи это.

Я изумленно моргаю, глядя на него снизу вверх.

— Как?

Он разводит скрещенные руки и хватается за край стола. Большие костяшки его пальцев белеют, а каждая мышца под хлопком футболки напрягается, когда он наклоняется вперед.

— Я сказал… докажи это. Я хочу увидеть, как ты испачкаешь свои колени.

— Но я… но…

—Что? Не хочешь? Чертова дверь в той стороне. Здесь клубные девчонки, — он тычет пальцем мне в грудь, — это ты, подчиняются братьям, — он указывает на свою грудь, — как я. Ты здесь для одного, и только одного. Никогда не забывай это.

— Дело не в этом. Просто…

— Это сделка, Куколка. Если она тебя не устраивает, ПРОВАЛИВАЙ!

Я сыта по горло его резкими нападками по отношению ко мне.

— Дай мне закончить! — яростно выпаливаю я. — Я всего лишь собиралась спросить, почему, черт возьми, тебе не терпится от меня избавиться. По всему видно, что ты меня на дух не переносишь. Единственное, что ты видишь, когда смотришь на меня, другую гребаную девчонку!

Его глаза вспыхивают от переизбытка эмоций, но он моментально их прячет.

— Мне не должна нравиться сука, которая будет у меня отсасывать.

Разочарованная, я сердито выдыхаю и смахиваю волосы со своего лица.

— И что ты этим пытаешься доказать?

— Только то, что, когда запахнет жареным, ты пошлешь всех к чертовой матери и сбежишь, — он указывает большим пальцем за свое плечо. — Именно так поступают такие, как ты. Когда жизнь станет совсем тяжкой, ты не выдержишь. И уж точно не раздвинешь свои ноги для кучки байкеров, особенно после того, как несколько лет берегла себя для правильного парня.

Я отвожу взгляд, а затем опускаю его на свои колени. Он понятия не имеет. Это почти нелепая, по своему безумию просто отвратительная ситуация.