Как-то раз, когда мне было двенадцать, мы с Генералом наведались в одно из королевств Гармонии — Яким. Там, в переулке, нас окружили озлобленные мужчины. Они ругались, обзывая королевства Сезонов варварскими и воинствующими. «Поскорей бы вы прикончили друг друга!» — плевались они, надеясь на развалинах наших королевств найти то, что потеряно по вине Сезонов: приморийский источник магии, спрятанный в глубокой расщелине, поверх которой стоят наши четыре королевства.

— Они правда хотят, чтобы мы убили друг друга? — спросила я Генерала после того, как мы от них сбежали.

С одним из мужчин я дралась сама, однако гордость за это сменилась смущением и досадой, когда нам пришлось удирать, карабкаясь по стене.

Где-то в глубине земли, под королевствами Сезонов, пульсирует огромное магическое ядро, и в Кларинских горах когда-то был к нему доступ. Под влиянием магической силы оказались только четыре королевства Сезонов, что, естественно, сказалось на их окружающей среде, однако каждый правитель Примории, Гармонии и Сезонов — будь то король или королева — обладает частичкой собранной в накопители магии, которую они могут использовать во благо своих королевств. Четыре королевства Гармонии ненавидят нас за то, что владеют всего лишь крупицей магии — магией, накопленной в таких предметах, как кинжал, медальон или кольцо. Ненавидят нас за то, что мы позволили обвалам скрыть расщелину, а времени — стереть ее местонахождение из нашей памяти. Они ненавидят нас за то, что, живя прямо на источнике магии, мы не раздираем свои королевства на части в попытках добраться до него.

Генерал тогда остановился, присел, чтобы быть вровень со мной, и подхватил с обочины пригоршню снега.

— Королевства Гармонии завидуют нам, — заговорил он, глядя на тающие в ладони снежинки. — В нашем королевстве круглый год царит зима во всем великолепии льда и снега, в то время как в их королевствах один за другим сменяются четыре времени года. Им приходится мириться и с неприятной слякотью, и с удушливой жарой. — Он подмигнул мне и широко улыбнулся редкой задорной улыбкой, от которой у меня счастливо замирало сердце. — Нам стоит их пожалеть.

Я поморщила нос, глядя на грязную жижу в его ладони, но губы сами собой расплылись в улыбке. В это мгновение я, как никогда, почувствовала себя винтерианкой, членом своеобразного братства, занимающегося спасением нашего королевства, и наслаждалась возникшим между нами чувством товарищества.

— Я рада, что у нас круглый год зима, — сказала я.

— Я тоже, — отозвался он.

Улыбка сошла с его губ. Тогда я в первый раз почувствовала — нет, осознала, — что Генерал увидел, как пылко я желаю помочь. Но сколько бы я ни доказывала ему свою готовность, он не снимает в отношении меня своих ограничений. Разумеется, я не бросаю попыток добиться своего. Мы ведь только и делаем, что «пытаемся»: выжить, выстоять и, несмотря ни на что, вернуть свое королевство.

Я нашариваю в вытоптанной траве меч и, подняв его, хмурюсь при виде Мэзера, устремившего взгляд за мою спину. Его лицо непроницаемо — это идеально подходит монарху, но страшно раздражает в друге.

— Что там? — прослеживаю я его взгляд.

В нашу сторону едут всадники, их силуэты на жаре размываются и плывут. Но на таком расстоянии отчетливо видно их число — один, два, три, четыре. От облегчения у меня перехватывает дыхание. Они вернулись. Все. Они выжили.

— Они здесь! — проносится мимо меня Мэзер.

Подобрав юбки и бросив приготовление еды, из лагеря выбегает Элисон. Из палатки, подхватив сумку с лекарствами, выскакивает Финн. Я бросаю меч и устремляюсь за Мэзером, не сводя глаз с приближающихся фигур. Вон тот человек — это Генерал? Он как-то странно заваливается в седле. Он ранен? Конечно, ранен! Двое из них проникли в окрестности столицы Спринга, Эйбрила, а двое других — в его морской порт, Лайнию. Не то чтобы в самую глубь королевства, но все же в пределах области влияния Ангры. Миссии в этих землях никогда не обходятся без пролитой крови.

Мы с Мэзером добегаем до них первыми. Финн, несмотря на крупную комплекцию, обгоняет Элисон и тут же разбирает сумку с повязками и мазями. С лошади обессиленно валится на землю Дендера. Белые, как у всех винтерианцев, волосы падают на ее лицо, закрывая легкие морщинки в уголках глаз и губ — ей около пятидесяти, как и Элисон. Пытаясь отдышаться, она прижимает руку к животу и поворачивается к слезающему с коня Гриру.

— Нога, — выдыхает Дендера, указывая Финну на глубокую рану на бедре Грира.

Грир в ответ отмахивается, показывая на нее саму:

— Ей хуже.

Он глубоко и ровно дышит, уткнувшись лбом в седло. Его короткие волосы цвета слоновой кости слиплись от пота и крови. Он излучает неумолимую решимость браться за любое дело, любую миссию, и мы с легкостью забываем о том, что он старше нас всех. Хенн соскальзывает с лошади рядом с Дендерой, забрасывает ее руку себе на плечи и помогает подняться. Он так бережно поддерживает ее, что мне кажется, будто я подглядываю за чем-то интимным, и хочется смущенно отвести взгляд. Странно, что у меня возникло такое чувство. Мы все одинаково относимся друг к другу — скорее маленькая разношерстная армия под командованием Генерала, нежели семья. Интересно, если бы мы не находились в столь бедственном положении, захотели бы Хенн с Дендерой стать настоящей семьей?