Двенадцать трупов. Человеческие женщины в возрасте от восемнадцати до тридцати лет, пропадавшие в столице и окрестностях в течение почти десяти лет. Ушлые газетчики раскопали даже имена и краткие биографии каждой. Дженни вгляделась в черно-белые снимки. Обычные женщины.

Симпатичные и не очень. Полные и худые. Блондинки, брюнетки, шатенки. Ничего общего… Взгляд задержался на портрете молодой привлекательной женщины с гладкой волной иссиня-черных волос — последняя жертва, и Дженни вздрогнула от неприятного ощущения узнавания. Неужели именно это изъеденное червями лицо она видела вчера? Вдох-выдох. Надо успокоиться. И что ее так развезло? Дженни же никогда не была впечатлительной дурочкой.

Девушка помотала головой и вернулась к чтению.

Преступник аккуратно выбирал своих жертв. Все пропавшие жили в одиночестве, трудились на тяжелой низкооплачиваемой работе или вовсе были безработными. Их исчезновение замечали далеко не сразу.

От похищения до смерти проходило в среднем около года, а это означало, что преступник где-то держал несчастных женщин. Дженни задрожала, снова вспомнив случайно пойманный у норы образ. О да — это была не игра воображения, маньяк действительно что-то делал с ними. Что-то ужасное.

От следующего абзаца она поперхнулась и выронила постограф, охватив себя за плечи руками. Судя по останкам последних четырех жертв, те незадолго до смерти перенесли беременность и роды.

Вот почему «Осеменитель».

Откуда у журналистов вся эта информация? Не слишком ли опрометчиво сообщать писакам все детали следствия?! Маньяк ведь тоже наверняка читает газеты.

Она решительно выключила постограф, вскочила и начала одеваться. Соседка, как всегда, уехала на выходные. Обычно Дженни радовалась одиночеству, но сейчас ей остро было нужно с кем-то поговорить. Мир, до того казавшийся довольно симпатичным местом, внезапно превратился в опасный лабиринт, полный ловушек и чудовищ, и чтобы защититься от этого леденящего кровь ощущения собственной беспомощности, Дженни нужна была дружеская забота, беспечная болтовня о пустяках и тепло объятий.

Странно, но при мысли об объятиях на ум почему-то пришел беловолосый демон с вечной высокомерной ухмылкой на лице.

Должно быть потому, что вчера именно он обнимал и поддерживал Дженни весь вечер.

Нет, искать общества Раума она не будет. В конце-концов, у нее же есть настоящие друзья. И есть Чарли… *** С Чарли она столкнулась, когда выходила из общежития. Судя по вспыхнувшей на лице парня улыбке, он как раз искал ее.

— Дженни. Наконец-то. Нам надо поговорить! Запоздало вспомнилось, что Чарли еще позавчера настаивал на срочной встрече, но девушка была слишком в растрепанных чувствах после наглых домагательств Раума в кабинете мантики, поэтому отказалась, сославшись на необходимость срочно готовить доклад по теормагу. А вчера, когда Дженни спешила к врачу после лекций, оборотень опять пытался пообщаться. Еле удалось отвертеться, пообещав, что следующий день (то есть сегодня) она полностью проведет только с Чарли.

Да, похоже сейчас не самый удачный момент, чтобы жаловаться другу на маньяков.

— Конечно. Что ты хотел? — Пойдем! — он потянул ее за собой в сторону парка.

А на улице хорошо. Бывают осенью такие погожие и ясные деньки, которые могут поспорить с лучшими летними. Небо после вчерашнего шторма очистилось, было высоким и ясным, в редких кудрявых облаках. Солнечные зайчики плясали на ветках, россыпью убегали из-под ног. В еще зеленом облачении деревьев то тут, то там виднелись брызги багрянца и охры.

Оборотень шагал по аллее, засунув руки в карманы, и сосредоточенно глядел себе под ноги, словно надеялся найти золотую монету. Иногда он пинал подвернувшиеся пожухлые листья и они разлетались с тихим шелестом. Дженни шла рядом и косилась на него, ощущая все большее недоумение и тревогу.

Что-то не так. Напряженное молчание, сосредоточенное выражение лица, напряженно сдвинутые брови — все это совершенно не похоже на обычного Чарли, которого она знает с детства.

— Что случилось? — наконец, не выдержала девушка.

Он ведь не влип в какие-то неприятности? Не проигрался снова? Да нет, Чарли не такой, он не стал бы играть, раз обещал, что больше никогда не сядет за стол.

Парень резко остановился.

— Да… То есть — нет. То есть… — оборотень глотнул воздуха, посмотрел на Дженни отчаянными глазами и выдохнул.

— Выходи за меня замуж.

Словосочетание «отвисла челюсть» всегда казалось Дженни немного глупым. Как это — челюсть взяла и сама собой отвисла? Не бывает так.

Еще как бывает. Она убедилась в этом на собственном опыте, когда стояла рядом с другом на пустой аллее парка с очень глупым и бесконечно изумленным выражением на лице и пыталась понять, кто из них двоих сошел с ума.

Чарли тоже молчал и не двигался, как будто они играли в детскую игру «Замри-и-не-дыши». Только смотрел на Дженни в упор. На его красивом открытом лице застыло вдохновенное выражение. Примерно такое, с каким художники-баталисты изображают героев в момент самопожертвования.