— Так уж и ни одна на всём белом свете? — доктор Шепард слегка наклонился вперед. — Поверьте, мистер Хиддлстон, у всех нас существуют родственные души, и когда отыщите свою, все сомнения исчезнут.

Томас лишь кивнул в ответ и снова предался уже настолько привычным размышлениям, что поначалу не сразу и заметил, как оказался посреди собственной спальни. Просторная квартира в центре Лондона. В солнечные дни, она всегда наполнялась ярким, едва ли не ослепительным светом, но в последнее время дожди участились, и, даже несмотря на панорамные окна, комнаты накрыл легкий полумрак. Слишком тихо. Иногда Том представлял, какой могла быть его жизнь: уединенной, отрешенной от внешнего мира, совсем интимной, доступной лишь для избранных, любимых и незаменимых людей. И всякий раз душа и сознание наполнялись тайным смыслом. Том чувствовал, кожей ощущал грядущие перемены. Лёгкий страх перед неизвестностью заставлял кончики пальцев на руках едва ощутимо подрагивать. Но был ли он готов?

За окном смеркалось, а Томас так и не зажег свет. Он устроился на плетёном кресле в углу уютной спальни и молча уставился на свои ладони: одна сжимала спасительную пилюлю, а другая стакан с водой. Стеклянные часы, расположенные напротив панорамного окна, громко отсчитывали секунды, которые, в свою очередь, медленно перетекали в минуты, будто уводя за собой, всё дальше в самые глубины мыслей.

— Пора, — прошептал он и, видимо, чтобы больше не оставлять даже малейшего шанса для сомнений, опустил пилюлю на язык, поспешно запив водой, осушив стакан до последней капли. — Так-то лучше.

Теперь станет легче. Наконец, у него получится выспаться…

«Но действительно ли ты нуждался в спасении?»

— Не знаю.

Том больше не думал, тряхнул голой, словно прогоняя все мысли прочь, как можно дальше не только от себя, но и из квартиры. Незнакомка, кем бы она ни была, и каким бы чудом не появлялась в его снах — это нереально и не приведет ни к чему хорошему. Да, разум твердил об этом, не переставая, но вот душа и сердце были непреклонны.

Ночь опустилась на Лондон, пробралась в каждый дом, затаилась в комнатах, и Томас заснул, лежа на спине, забросив руки за голову, впервые, за несколько месяцев, без сновидений и без неё.

«Выбор — однажды полюбив всем сердцем, душа навсегда привязывается к плоду своих желаний. Влюбиться можно дважды, но полюбить… Любовь живет лишь раз».

========== — III — ==========

«Она не пришла. Удивительно. Неужели лекарство подействовало?» — с этими мыслями Томас распахнул глаза и осмотрелся.

Дождь разошелся. Тяжелые капли без устали ударяли о стекла, пробуждая в душе странную неприятную тоску.

«Она не пришла».

Наверное, он должен был испытать облегчение, но вместо этого, откуда-то изнутри, протиснулось непонятное чувство необъяснимой пустоты, которая лишь усиливалась с каждой секундой, что Том просиживал на постели.

«Не этого ли ты желал?»

— Уже неважно.

Он выпил свежезаваренный кофе, побродил по пустынной квартире, немного постоял у окна и, прежде чем принять лекарство, вновь прикрыл глаза, припоминая золотистые волны ее солнечных кудрей. Манящий силуэт, невесомая ткань и едва уловимый аромат нежной кожи. Теперь таинственная незнакомка осталась лишь в его воспоминаниях. Это был сон — ничего больше.

Видение.

Без сомнений, здоровый сон мигом поставил мужчину на ноги, и день прошел отлично. Волшебные пилюли от видений помогли, но где-то там, в глубинах подсознания, скрежетало неизведанное чувство тревоги. Оно медленно выбиралось наружу, проскальзывало сквозь невидимые барьеры из мыслей и напускной беззаботности. Отголоски минувших месяцев. Они по-прежнему преследовали Томаса. Невиданная тоска… Ей не было конца и края! Навязчивое чувство, тревожное знамение. Незнакомка не вернулась, и вместо успокоения наступила ломка по минувшим сновидениям.

— Кажется, стало только хуже, — неохотно признался Том на очередном приеме у доктора Шепарда.

— Неужели лекарство не помогло?

— Нет, оно сработало… — он замолчал на мгновение, а затем устремил взгляд сквозь приоткрытое окно. Занавески едва заметно колыхались на ветру, точно как и ее невесомое платье. — Но мне стало неуютно в собственной квартире. Иногда создается такое ощущение, будто я пропустил нечто важное. Сплю и не вижу снов, но сердцем чувствую, что вот-вот должно произойти нечто важное. — Еще немного тишины. — А что, если это действительно случится?

Мистер Шепард нахмурился, внимательно изучая взглядом своего пациента, всерьез забеспокоившись о его моральном состоянии.

— Вы измучили себя на съемках, — подытожил доктор, ну а Том лишь пожал плечами, отчего-то больше не особо доверяя наставлениям специалиста, — отдохните, сходите куда-нибудь с друзьями, иначе ни к чему хорошему это не приведет. Вам следует избавиться от продолжительного одиночества.

Неужели? Томас еще долго припоминал его слова, изредка посмеиваясь, то ли над абсурдностью предложения, а, может, и над собой… Не важно. Больше нет, ведь он продолжил пить «волшебные» пилюли, и постепенно жизнь стала налаживаться. Нагрузив себя подготовками к спектаклю, частыми репетициями и тренировками, Том действительно стал чувствовать себя значительно лучше, и лишь слезливые капли на панорамных окнах напоминали о душевной тоске, запрятанной куда-то глубоко в грудной клетке, за ребрами, за самым сердцем. Но он редко возвращался домой при свете дня, а дождь все чаще расходился в обеденное время. Капли непрерывно скользили по окнам в одиночестве. Теперь они не заслуживали внимания.

«Я вижу грусть в твоих глазах…»

— Всё потеряно.

***

«Что есть любовь?»

А что есть жизнь? И что есть воздух?

«Любовь пробуждается в сердце и никогда не умирает».

Ему не пришлось ждать слишком долго. Старый добрый друг отворил дверь и тотчас же похлопал Тома по плечу, с широкой улыбкой призывая поскорее заходить и присоединиться за праздничным столом.

— Как же рад тебя видеть! — громко объявил Крис, подталкивая друга в гостиную. — Мы уже заждались.