Пашка слез с насиженного сука, постоял, послушал, как ухают на полигоне танки. Вслед за ними застрекотали автоматы, после отчётливые и гулкие крупнокалиберные пулемёты. Пора… Надо действительно сбегать в магазин. После обеда они с Арсюхой собрались на карасей. До вытянутого озера с небольшой протокой – пустяк, полчаса на велосипеде. Зато караси там какие! Крупные, и ловятся хорошо. Вот домашним сюрприз будет. Придут с работы, а тут караси наловлены. Мать скажет потеплевшим голосом: «Вот те раз, ужин готов», и улыбнётся.

«Нет, мамка добрая. Строгая только», – подумал Пашка и сунул ноги в растоптанные сандалии.

Вчера был последний день занятий. Рыжий и полноватый Арсюха пробрался в переполненном автобусе к Пашке, хлопнул его по плечу и занял привычное место возле компостера, чтобы при появлении контролёра успеть пробить билеты. В предыдущий день дежурил Пашка. Так им удавалось сэкономить проездные копейки. Хотя из-за этого они уже получали крепкие нагоняи от матерей. Их «изобретение» кто-то из соседей подсмотрел со стороны и рассказал родителям. Из города обычно шли пешком, вместе с табунками цыган, которые возвращались домой после «заработков». В поселковую восьмилетку можно было не ездить, туда ходили в основном цыганята с окрестных домов. Никто не знает, почему их табор облюбовал этот посёлок на окраине. Цыгане всегда казались Пашке непонятными и загадочными людьми. Хотя дети у них такие же, как они. Он и сам дружил с Гарькой. Тот жил на первой от асфальта улице. Как он плясал! Что выделывал этот черноглазый бесёнок… просто так, ради собственного удовольствия или чтобы повеселить мальчишек. Мог и за деньги выделывать коленца у магазина. Народ у нас добросердечный, улыбается, кидает монетки в фуражку. Потом Гарька устраивал праздник с лимонадом и печеньем.

Его старшая сестра, Лариска, прошлым летом вдруг поменяла имя, превратилась в Оксану и вышла замуж за молоденького лейтенанта. Вскоре они уехали в Москву. Невесты на Васильках тогда иззавидовались и после долгих разговоров решили, что это приворот. Иначе быть не может. А молодожёны живут припеваючи до сих пор. Прошлым летом с внучком приезжали. Белобрысый такой, но черноглазый, точно цыган.

***

Незаметно, будто сыпучий песок сквозь пальцы, утекли десять лет детства. Пашка с Арсюхой перестали ездить в школу. В то утро, перед тем как напоследок сесть в автобус, они вдруг, посмотрев один на другого, поняли: закончилась их автобусная жизнь. Надо было выбирать. Отец хотел, чтобы Пашка выучился на машиниста тепловоза.

– Работа обстоятельная, серьёзная, – говорил он, как всегда, не торопясь. После, подумав, добавлял:

– Кроме того, денежная, и с квартирой всегда будешь.

Мать недоверчиво косилась на него и бурчала:

– Денежная-то, денежная, только брюхо всегда чумазое. Нет, профессия нужна такая, чтобы интеллигентная, культурная. Чтобы там бумажки какие перебирать, подписывать чего-нибудь. Вот, к примеру, чем тебе плоха профессия бухгалтера. Всегда в тепле, чистенький. К тому же, при деньгах.

Галька, которая второй год училась в Политехе, советовала:

– Ты, Пашка, главное, не тушуйся. Чем выше начнёшь, тем дальше продвинешься.

Поступать они поехали вместе с Арсюхой. Тот вдруг надумал стать моряком. «Белый свет посмотрю, людей, другие города, страны», – говорил он, улыбаясь, и с этой же улыбкой подал документы в мореходное училище. Пашка долго выбирал, переминался и подал в конце концов документы в университет, на факультет программирования. На время поступления они поселились у Арсюхиной тётки, Елены Тихоновны. В их просторной квартире приняли мальчишек, на удивление, хорошо. Кормили за свои деньги, беспокоились, когда они задерживались. Муж тётки, Пётр Ананьич, тоже славный дядька. Баловал их. То конфет купит, то по шоколадке. Он был в полной уверенности, что сладкое и шоколад необходимы для работы мозга. Мальчишки были этому только рады. По утрам он делал с ними зарядку, старательно приседал шумно дыша. Нередко, особенно по вечерам, тётушка просила: «Арсюша, расскажи, как там у нас, на Васильках? Что нового? Давно уехала, а всё скучаю». У них не было своих детей. Не случилось как-то. Вот и обрадовались они нечаянной суете, даже в зоопарк собрались мальчишек сводить. Только Пётр Ананьич вдруг спохватился:

– Слушай, Ленок. Им по девкам ходить пора, а мы их в зоопарк. Давай хоть в музей. Только какой?

– Музей Океана для мальчишек самое подходящее место. Там и выставка военной техники есть.

На том и порешили. В музей сходили, после долго сидели в кафе-мороженом. Потчевались. Только после этого у Пашки все радости и закончились. Пошёл он в университет на следующий день, там к обеду обещали списки принятых вывесить, да не нашёл свою фамилию в столбцах поступивших. Проверил ещё раз, даже для верности просмотрел всех. Нет, его там не было. Баллов не хватило, как выяснилось позже.

Сидя на блестящей от свежей краски скамейке перед университетом, он чувствовал себя каким-то поверженным, даже раздавленным. «Надо было не выпендриваться, а идти на машиниста. Вернее. А теперь что? На бухгалтера?».

Пришёл Арсюха в приподнятом и торжественном настроении. Его приняли в мореходку! Теперь до первого сентября он был определён и свободен. Однако для поддержания печального настроения друга сразу притих. Пашка, чувствуя на себе тяжесть взрослой жизни, молча сидел, покачиваясь вперёд-назад.

– Не молчи, – сказал Арсюха и сел ближе. – Чего-нибудь придумаем.

– Чего тут придумаешь, – буркнул Пашка. – Осталось только на бухгалтера.

– На бухгалтера или нет, это ещё подумать надо. Я тут в трамвае подслушал, девчонки разговаривали. У них в Народного хозяйства, на факультете общественного питания недобор. Берут всех, кто не прошёл в другие вузы. Вариант, и неплохой.

– И что же, я, по-твоему, на заведующего столовой пойду учиться вместе с девчонками?

– А если на директора ресторана? – парировал Арсюха.