Теперь она вспомнила всё до мелочей, до мельчайших деталей и знала, что произойдёт вскоре. Девочка осталась единственная в живых. Единственная, кроме этого убийцы.

Эмили пыталась сквозь слёзы вглядеться, рассмотреть лицо человека, только что убившего её родителей, но этого никак не получалось сделать. Она вглядывалась в него со всей силой, но лицо расплывалось, двоилось, и девочка не могла чётко сфокусировать на нём взгляд. Вот убийца подошёл совсем близко, а у неё по-прежнему не получалось сконцентрировать внимание и рассмотреть его.

– За что… – так и не смогла договорить несчастная девочка: все вокруг закружилось, потемнело в глазах, и она падала, падала… пока тьма совсем не поглотила её.

– Нет! – выкрикнула Эмили, резко сев в лежаке своей палатки и пытаясь отдышаться. Постепенно она пришла в себя и тихо, с ноткой обреченности в голосе, проговорила: – Опять этот сон…

Это была та же самая альбиноска, только повзрослевшая ровно на десять лет. Теперь она стала настоящей юной девушкой: хрупкой и нежной, как бутон ещё не раскрывшейся белой розы, с почти светящимися в ночном мраке от природной белизны вьющимися волосами до плеч, и белоснежными бровями и ресницами, которые она старательно прятала под длинной чёлкой. Эмили обладала кожей благородного фарфорового оттенка и необычайно красивыми глазами, цвет которых менялся в зависимости от освещения: от полупрозрачно-серо-голубого до жутковато красноватого. Разумеется, такую красоту мог понять далеко не каждый.

Она включила фонарик, нащупала в рюкзаке очки и, поспешно надев их, посмотрела время по своим старым наручным часам, кожаный ремешок которых уже сильно истёрся. «Ещё только час ночи, – думала девушка, небрежно смахнув забытые слёзы, – наши наверняка ещё не спят. Хотя что-то они подозрительно притихли… Не к добру это. Эх, и угораздило меня пойти в этот поход…» С разочарованием осознавая, что заснуть получится нескоро, Эмили выключила фонарь и плюхнулась на спину. Похоже, первая ночь вне дома давалась ей с огромным трудом.

– Как же я хочу домой… – с тоской выдохнула она и с головой погрузилась в воспоминания и раздумья. Ведь именно сегодня годовщина того злосчастного вечера…

Тем временем её бабушка, худощавая седовласая старушка с очень добрыми голубыми глазами, тревожно смотрела в распахнутое окно, окидывая беспокойным взором просторы своей скромной фермы, тихо дремлющие под звёздным небом. Последние апрельские деньки выдались на редкость ясными и тёплыми, но стоило солнцу покинуть небосвод, как вновь чувствовалось слабое дыхание ушедшей зимы. Но эта ночь была какой-то особенной и волшебно тихой. Ни травинку, ни листик сегодня не трогало дуновение даже самого слабого ветерка. Лишь пронзительные песни сверчков нарушали пленящее безмолвие, в котором пожилая женщина непостижимым образом чувствовала притаившуюся, невидимую опасность. Она перевела взгляд на конюшню, откуда только что донеслось недовольное ржание Лайта, коня Эмили. Похоже, и он был чем-то обеспокоен.

– Роуз, неужели ты ещё не спишь?! – вдруг послышался негодующий женский голос за спиной, подтверждающий, что этой ночью не спит никто.

Это была соседка по ферме – мисс Софи Хендриксон, очень бойкая и добродушная женщина преклонных лет с ярко-рыжими пушистыми волосами, которые очень точно подчёркивают её яркую натуру.

– Не могу заснуть, – коротко отозвалась старушка, не отрывая взгляда от окна.

– Ну ты уж постарайся! Я обещала твоей внучке, что пригляжу за тобой.

– Я говорила, что мне не нужна сиделка. Можешь идти домой, Софи. Силой тебя никто здесь не держит.

– Ладно тебе, не злись… Я принесла чай. Выкладывай, что случилось. Переживаешь за Белоснежку?

– Опять ты зовёшь её Белоснежкой…

– А что, ей нравится! – отмахнулась мисс Хендриксон, расставляя чашки на маленьком столике. – Значит, всё дело в ней?

– Признаться честно, да. Эми никогда не ночевала вне дома. Тем более никогда не ходила в поход с ребятами из школы. А тем более в лес…

– О, ей полезно будет развеяться! Она и так не отдыхает в последнее время. То за тобой ухаживает, то отправляется на подработки после школы! Это разве детство? А этот поход она так ждала!

– Знаю… Но у меня плохое предчувствие. Что-то должно случиться.

– Ну например? Роуз, не накручивай! – Женщина присела на кровать рядом со старой подругой, слегка приобняв её за плечи. – Говорю тебе, ей это пойдёт на пользу! Да и в любом случае, дети под присмотром учителя, ничего не случится.

– Софи, ты же знаешь Эми, она… она другая. Не такая, как её сверстники.

– Я знаю её с пелёнок. Да, она всегда была немного странной. Пожалуй, слишком уж доброй и мягкой. Но разве это плохо?

– Нет, это не плохо. Совсем не плохо. Плохо то, что люди, с которыми она так добра, не заслуживают и грамма хорошего отношения к себе. Плохо то, что Эми совершенно не может защитить себя… Она мне не рассказывает, но я-то знаю, что её обижают в школе. Я разговаривала с её тьютором и знаю, как её дразнят школьники из-за альбинизма… Лично я никогда не считала это болезнью, но детям это разве объяснишь? Точно как и то, что человек не выбирает, каким ему родиться. Из-за этого у неё в школе нет друзей, но зато много проблем. Ох, Софи, как её только не обзывают там…