– Потому что мы столько раз вытаскивали друг друга из дерьма…

Это было чистой правдой. С Леркой я дружила со старших классов. Мы делили все, кроме мужчин.

– Так что? Какой он? – не унималась она.

– Я не хочу об этом говорить.

И это было правдой.

– Может, тебе стоит с ним переспать? Ну, знаешь, это как когда долго хочешь сладкого, запрещаешь себе, пирожные снятся тебе по ночам, ты сходишь с ума, а потом съедаешь огромный кусок торта и все, зависимость проходит.

– Ты предлагаешь мне переспать с ним? – ужаснулась я. – Изменить Косте?

– Нет, держать двумя руками свою крышу, чтобы она не уехала, это, конечно, лучше, – проворчала Лера.

– Нет, я не хочу ему изменять.

– А представлять на его месте другого хочешь? – она уставилась на меня с укоризной.

– Это пройдет. Он вернется в Москву и … все пройдет.

– Назначь уже дату свадьбы.

– Я думал об этом, – призналась я.

– Давно пора. И позволь Косте не только трахать тебя, а стать частью твоей жизни. Ты же не позволяешь ему оставаться до утра? Я права?

Да, Лере был известен этот мой пунктик.

– Не позволяю. Это… Мне сложно позволить ему остаться до утра.

– Черт, нет, я все сильнее хочу познакомиться с твоим жеребцом! Он трахнул тебя всего один раз, но просто перевернул твой мир. Это невероятно. И за столько лет ты так и не избавилась от страха проснуться утром рядом с мужчиной. Но дело в том, что Костя – не просто случайный любовник. Он – твой жених.

– Знаю. Но не могу.

– Не пробовала ходить к психоаналитику? Говорят, помогает.

– Не представляю, как буду изливать свою душу постороннему человеку, – отвернулась я.

– Не просто постороннему человеку, а врачу.

– Я сама с этим справлюсь, – моему голосу не хватало твердости. Лера промолчала.

Распаренное изнеженное тело изо всех сил сопротивлялось дальнейшим планам подруги. Мне хотелось лежать и не шевелиться, наслаждаясь легкостью в каждой клеточке моего организма. Но Лера с упорством осла тянула меня в сторону Елисейских полей, туда, где с легкостью можно расстаться с маленьким состоянием.

– Как тебе эти туфли? – она кокетливо выставила ножку, на которой красовались Джимми Чу стоимостью две тысячи евро.

– Ты только что купила две пары туфель в Бруно Фризони, – поморщилась я.

– Да, признаюсь, туфли – мой персональный фетиш, – Лера разглядывала свою потенциальную будущую обновку с разных сторон, то поднимая ножку, то подгибая ее и отставляя в сторону.

– Тебе пора покупать отдельный дом только для туфель, – закинула я ногу на ногу, устроившись поудобнее на мягком пуфике.

– Еще я хочу сумочку к своим новым туфлям, – подруга все же вернула пару продавцу-консультанту и, тяжело вздохнув, встала. – Поехали в Галерею Лафайет?

Это не был вопрос. Она ставила меня перед фактом.

– Ну, что, куда теперь? – я вопросительно взглянула на Леру, которая только что оставила в магазине сумок почти четыре тысячи евро. Я была немного скромнее. Просто не смогла пройти мимо миниатюрной розовой сумки Prada с широким ремнем-застежкой. Она выглядела такой девочковой, что так и просилась в руки. К тому же, у меня всегда была слабость к маленьким сумочкам.

– Идем упаковывать себя в красивую обертку, – взгляд подруги рыскал по торговому центру в поисках цели. И едва она ее обнаружила, как рванула вперед без предупреждения. Пришлось догонять.

Пальцы касались тонкого черного кружева бюстье. Я снова ощутила голод. К еде он не имел никакого отношения.

– Косте понравится, – одобрила Лера мой выбор. А мне хотелось понравиться Игорю. Глупые мечты!

– Перекусим? – предложила подруга. – Я видела где-то тут кафе.

– У меня ноги отваливаются, – пожаловалась я, поудобнее перехватывая пакеты с покупками.

– Стой, – резко затормозила Лера. Пришлось срочно дергать за стоп-кран, чтобы не налететь на нее. – Надо Сашку тоже чем-то порадовать. Куплю ему туалетную воду. Он сам в ней все равно не разбирается.

И крейсер под названием «Лера» двинулся к парфюмерному магазину.

Я никогда не покупала Косте ничего подобного. Он сам предпочитал выбирать ароматы, не придерживаясь конкретных брендов. И сейчас я просто медленно двигалась вдоль стеклянной витрины, скользя равнодушным взглядом по разнообразию форм, названий и брендов.