Когда она появилась на веранде, Наталья сидела за самым большим – сдвоенным – столом с группой ребят, по виду российских кавказцев, и бойко переговаривалась с ними – действительно по-русски. Светка подошла ближе. Парни ей не то что бы не понравились, просто непонятно было, что они делают здесь, посреди пустыни. Но она культурно поздоровалась и спросила подругу с намеком:

– Ехать не пора?

– Автобус даст гудок, – ответил один из парней, коренастый, спортивного вида.

– А пока меня угощают настоящим кофе по египетским рецептам, – немножко виновато сообщила Наталья. – Ребята учатся здесь в университете, едут на машине – тоже в Александрию. Но я им уже сказала, что у нас свои планы.

– Мы не обиделись, – сказал коренастый. – Но выпить кофе с земляками отказываться нельзя.

И хотя Светка, как большинство москвичей ее детства и ранней юности, никогда не делила людей по национальностям, чем-то ей ребята не приглянулись – может, давала о себе знать война в Чечне… Не будешь же у них спрашивать, откуда они. Все равно скажут, что из Дагестана…

Она оглянулась по сторонам: ни Хамады, ни Ахмеда видно не было.

Выходило, что прямо отказаться получится грубо и потому неудобно, и она присела к столу. Коренастый отправил одного из парней заказать для нее кофе и проследить, чтобы все было сделано по правилам. Вдруг в этот самый момент она увидела внизу, у ступенек рестхауса, силуэт Ахмеда с сигаретой в руке, сразу же встала, извинилась и, сказав, что на минутку, удалилась в сторону нового знакомого.

– Вы курите? – спросила Светка глупо и получила в ответ суховатое: «Курю».

Ей показалось, что Ахмед плохо подумал о них с Натальей, и это было почему-то ужасно важно, и она застрекотала об этих ребятах, которые учатся здесь, в Каире, о том, что неудобно бежать от земляков, даже не выпив предложенную чашечку кофе. Ахмед, покуривая, слушал. В конце заявила, что сейчас придет – только сделает глоток, чтобы людей не обидеть, и заберет шибко культурную Наталью.

Когда она снова села за стол и взяла чашечку с «настоящим кофе», то буквально кожей ощутила напряжение, разлившееся вокруг, хотя ребята и улыбались, а Наталья продолжала что-то говорить. Кофе ей не понравился: много сахара, кардамона и легкая горчинка… Отпила буквально пару глотков.

И тут, истинная дочь своего отца, она как бы мысленно поднялась над верандой и оттуда, сверху, увидела: парни чего-то ждут, перебрасываются словами на родном языке, что неприлично в присутствии не знающих его девушек, а Наталья говорит все медленнее и медленнее… А коренастый погладывает то на Светку, то на чашечку с кофе, словно проверяя, сколько она уже выпила.

Ее словно ударило: в кофе что-то добавили. Зачем? Об этом не время думать.

Встать и заорать, позвать на помощь? На каком языке? Но действовать надо быстро: то, что добавили в кофе, было очень сильным – она уже чувствовала, как к ней подкрадывается волна расслабленности, усталости, и – видимо, в самом конце – крепкого сна.

«Но Хамада же полицейский! – вспомнила Светка. Соображала она удивительно медленно… – Значит, надо добраться до Хамады или хотя бы до Ахмеда – вон он стоит, переживает. Но прямо к нему лучше не идти, могут помешать, а времени мало, так мало…»

Она схватилась за живот, показывая всем своим видом, что ей дурно.

– Наверное, вода плохая, – слабо улыбнулась девушка и направилась к туалетам. Миновав их, осторожно, очень осторожно, потому что тело было уже не очень послушным, спрыгнула с веранды, тяжело перевалившись через ограждение, прошла, крадучись, вдоль нее и буквально вцепилась со спины в Ахмеда.

– Помогите! Нас, кажется, отравили… или усыпили, что-то в кофе… – почти на одном дыхании произнесла она, а губы не слушались. Она уже не чувствовала, как египтянин осторожно опустил ее на песок там, где ее невозможно было увидеть с веранды…

Проснулась Светка от жуткого шума тысяч колокольчиков, который буквально бил по ушам. И открыла глаза: на пустыню наступал рассвет.

Голова ее покоилась на столе, на подложенных руках. Рядом тихо посапывала совершенно отключившаяся Наталья. Между столиками ходили люди в полицейской форме, а за одним из них сидели в наручниках двое давешних «земляков» – одним из них был коренастый спортсмен. Поймав ее взгляд, он громко и грязно выругался. Тогда она поднялась, на нетвердых еще ногах подошла и сильно ударила его по лицу:

– Куда вы хотели нас увезти?!

Он ей объяснил это в выражениях еще более грязных, и тогда она снова ударила его, еще сильнее, разбив ему до крови нос. Полицейские рядом смотрели на это спокойно. Она еще раз занесла руку для удара и увидела, как здоровенный парень сжался от испуга и внезапной боли – он явно не ожидал от хрупкой на вид девчонки такой силы.

– А иди ты, – тоже грубо сказала она, – пачкаться тут о дерьмо, – она все-таки произнесла это слово, – всякое…

Кто-то взял ее за плечи, и она почему-то сразу поняла, что это руки Ахмеда…