Он надевал их и снимал с нее лично. Десятки раз.

– Сжечь, – впервые произносит она, указывая на ворох из белых кружев.

Ее голос дрожит от гнева и отвращения. Теперь только длинные белые волосы скрывают ее наготу.

– Мы должны спешить, госпожа.

Босиком по пыльному мрамору она прошла мимо застывшего в проходе алхимика, бросив через плечо:

– Вели принести мне новую одежду.

Она прошла через открытые двери первой, совсем не чувствуя своей наготы. Лишь привычно коснулась шеи, но не почувствовала ожерелья с изумрудом. Возможно, ветхие звенья не выдержали тоже.

Да будет так.

Достойна ли она короны?…

Да. Ведь Трон Даерона выбрал именно ее. И пришло время отомстить за отнятые жизни ее подданных.

Королева мертвых отлично знала, если смерть пришла за тобой, убежать от нее уже невозможно.

Парук рухнул в жидкую грязь. Легкие горели. Ему удалось убежать достаточно далеко – крики «Сжечь! Сжечь!», наконец, стихли.

Он тщетно пытался отдышаться, лежа на спине и жадно глотая капли дождя пересохшими губами. Как вдруг желудок скрутило, Парук перевернулся, упершись дрожащими руками в землю. Дождь скрыл шум их приближения, но не запах. Сырость сделала свое дело, усилив то, от чего и прежде хотелось вывернуться наизнанку.

Его еще сотрясали спазмы, когда в шею уткнулось что-то острое, а над ним застыли два мертвеца в потемневших от дождя лиловых накидках со знакомым гербом.

Желудок был пуст, но стоило ему вдохнуть, как внутренности сворачивало узлом, а по телу пробегала судорога.

Нежить была немногословна. Один все еще держал приставленным к его шее клинок, а второй, наспех обыскав, связал руки и ноги.

Парук не знал, откуда только у него нашлись силы, чтобы подняться на ноги. Его шатало. Несколько раз снова рвало по дороге.

А в той стороне, куда вели стражники, вонь только усиливалась с каждым шагом. Даже ослабевший и истощенный, то и дело сгибающийся в спазмах, Парук понимал, что дело его плохо. Не осталось и следа от былой воинственности, проявленной им при случайной встрече с городскими дозорными.

Пришла пора быть честным с самим собой – он обещал не сопротивляться смерти. Она шла за ним, верхом на живых лошадях, в искрах пожарах, которые, без сомнения, совсем скоро охватят все королевство нежити. Парук оказался между молотом и наковальней. Его бегство сейчас только отсрочит неизбежное.

Нежить вела его за собой на веревке, как животное на скотобойню. Парук спотыкался, из-за связанных ног он семенил следом за ними, как девица на балу.

А неутомимые небеса рыдали серой пеленой дождя, размывая и без того глубокие рытвины дороги, и сводя на ноль любые попытки Парука разглядеть хоть что-то вокруг себя.

Он видел только наспех сколоченные, скособоченные телеги, укрытые плотной мешковиной. В таких случаях стражники отводили его на обочину, где ноги утопали в грязи едва ли не по колено. В такой миг Парук и оглядывался кругом, потому что пока его вели, все его внимание было приковано к земле под ногами.

Он видел разбросанные пятна желтого света, вероятно, факелы, скрытые от дождя под каким-то укрытием. Между пятнами света темнели массивные кривые тени. Парук решил, что это горы? Или здания? Пока одна из теней не двинулась в бок, оглашая окрестности протяжным стоном.

Дождь по-прежнему заглушал большинство звуков, а остальное поглощали раскаты грома, но иногда Паруку все же удавалось выхватить протяжные стоны, глухое рычание и звон стекла. Звуки, от которых у него еще сильнее сводило живот.

А потом свежий воздух просто кончился.

Один бесконечный смрад заживо гниющих, размокших под дождем, тел. Конвой остановился. Парук не сразу понял из-за него или просто они пришли. Он лежал в грязи, не в силах справиться с собственным телом. Каждый вдох усиливал тошноту.

Его тащили какое-то время, как упрямого осла, надеясь, что он все-таки поднимется на ноги, но он все не поднимался. Протащив его совсем немного, нежить остановилась.

Доносились голоса, кашель и отрыжка, но вряд ли это была та самая сытая отрыжка после плотного обеда. Уж кто-кто, а Парук это понимал.

Натужно заскрипели ржавые петли, две пары костлявых рук толкнули его куда-то в пышущую жаром тьму. Парук споткнулся из-за связанных ног, упал, головой уперся в чье-то тело, еще живое, попытался подняться, но кто-то наступил ему на руки.

– Закрывай, – проскрипел голос позади.

Снизу ойкнули, сбоку зашипели, а Парук, цепляясь за всё и всех, кто подворачивался под руку, старался подняться на ноги. Он не даст себя запереть в этой переполненной людьми клетке!…

Лязгнул металл, заскрежетал ключ.