Отчий дом неожиданно встретил запахом рыбного пирога, детским счастливым визгом и полным комплектом гостей. И первым после мамы, открывшей дверь, в прихожую вышел Кирилл. Даже не вышел — выбежал, подбрасывая визжащую от восторга на его шее Виолетту.

— Привет! — он умудрился поцеловать Леру в щёку, а потом только скривился от боли: Вета со всей силы вцепилась в его волосы и тянула назад свою «коняшку».

Милана выбежала вслед за ними, конечно, со щенком в руках. И пока Лера раздевалась, Кирилл присел на корточки и разговаривал с девочкой.

— Я запомнила. Щенка нильзя блосать, а то он свамаит ножки.

— Правильно, — кивал ей с самым серьёзным видом Кирилл. — А ещё его нельзя кормить со стола.

Он снял Вету с шеи и поднялся с ней в руках.

— Иначе у него заболит зивотик и он забоеет, — послушно повторяла Милана, глядя на Кирилла снизу вверх и удерживая беспокойно крутящегося в руках щенка.

Кирилл кивнул и передал Вету Аньке, тоже выплывшей из комнаты. Лера отметила, как та качнула бёдрами в режиме «коварная соблазнительница», который включался у неё автоматически на любую особь мужского пола, будь то обаявший с первого взгляда её дочерей москвич или брат. Виктор тоже подпирал плечом стену, выйдя следом за Анькой из гостиной.

— Ох, как вас много, — растерялась Лера и махнула рукой брату. — Привет, ковбой!

— Привет, бледнолицая скво, — улыбнулся Витя.

— Мам, я опять забыла про какой-нибудь праздник? — обернулась Лера в сторону кухни.

— Ничего не забыла. Я просто решила состряпать пирог. Аню позвала. А Витя заскочил забрать там из гаража кое-какие отцовские вещи, вот и его пригласила.

— Забрал? — обернулась Лера к Вите.

— Дольше откапывался, — махнула рукой мама на её вопрос. — Кирилл, ну, иди ты, наверно, мне помоги со столом.

— Грубая мужская сила? — улыбнулся он, и пошёл в кухню, скользнув рукой по Лериной спине. — Это всегда пожалуйста.

— Я и приехал гараж откопать. У вас же там подвал, соленья, картошка, — шепнул Витя Лере. — Снасти дядь Володины так, скорее уж предлог. Он просил присматривать тут за вами. Кстати, Кирилл мне помог.

— Наш Кирилл везде успел, — посторонилась Лера.

И засмеялась вместе со всеми, когда Вета прицепилась на ногу Кириллу, как медвежонок, и, откинув голову, хохотала громче всех, пока Кирилл помогал маме нести стол в гостиную с ней на ноге.

И ведь ни один мускул на его лице не дрогнул, не выдал, что у него проблемы и что он вообще чувствует. И только где-то глубоко-глубоко в его сияющих глазах, когда он смотрел на Леру, она видела то, что уже однажды видела. Тоску. Невыносимую тоску.

Дети не давали ему поесть. Но он как-то и не расстраивался. И разговор за столом поддерживал, и детей развлекал. Вету, что сидела рядом с ним на руках у Аньки, кормил. А Милане, которая есть отказалась и возилась с Шустриком у ног Кирилла, отвечал на бесконечные вопросы.

И кто бы мог подумать, что Лерину душу на части будет рвать именно эта радостная возня. Никогда она не замечала за собой такого эгоизма, но сегодня, в кругу семьи, за поеданием маминого фирменного пирога едва сдерживала слёзы, представляя, как Кирилл будет любить своих детей. Что она никогда не сможет конкурировать с ребёнком. И его жена прекрасно это понимала. Потому и не дёргалась, зная, что привяжет его к себе навсегда. Что, куда бы он ни уходил, он будет возвращаться — к ней и своим детям. И, возможно, когда они появятся, однажды он просто не сможет уйти. Только сам Кирилл это пока не осознаёт. А вот весь Лерин нереализованный материнский инстинкт уже кричал об этом вовсю. И Лера металась между трусливым желанием самой от него забеременеть и благородным порывом — отпустить его навсегда.

Она прикрылась рукой, уставившись в тарелку.

В одном только Лера не сомневалась: их отношения обречены. Лера тот ещё боец, аховый. И силы у них с Настей не равны. У той — печать в паспорте и шесть подготовленных эмбрионов. А у Леры в противовес что? Бесплодие и роль любовницы. Одной из. Очередной.

«Сколько там ты сказал? Два года тянулось у вас с Варварой? — вскинула она голову и поймала взгляд Кирилла. Взгляд, от которого у неё кровь в жилах застыла. Так пронзительно он на неё смотрел. — У нас не будет и этого. До рождения твоего малыша максимум несколько месяцев».

И Лера видела его лицо, когда позвонила в пять утра жена. Что бы он там ни говорил, он испугался. По-настоящему. Она видела ужас в его глазах, когда Дашка сказала про Лерину беременность. Он же, наверно, с ума сходит, но как держится!

Смертельно хотелось поговорить, но не было никакой возможности. Так глупо. Сидеть и играть в переглядки, пока Витя рассказывал маме, что очередной раз учудила МарьМихална.

— Эта глупая женщина собралась в зиму побелить хату. Загасила целый таз извести. Дождалась, пока та откипит, отбулькает. И нет бы в ведре развести, сколько надо и туда синьку сыпать. Нет, она решила на глазок, да сразу в бак. Ещё и мать белить заставила. Стены пока мокрые были, ещё ничего, но как высохли, — Витя покачал головой и потряс сжатым кулаком, подкрепляя свои слова. — Насыщенный. Красивый такой синий цвет. Королевский. Геральдический. Ну, или как в дурдоме. Тут уж кому как.