— Посмотрим, — отложила Лера ламинированную картонку. Сердце замерло и похолодело. «Он всё знает».

— Не хочешь спросить, зачем я тебя позвал? — небрежная снисходительность в его голосе.

— Нет. Но надеюсь, ты мне сам скажешь, — в горле пересохло, но на столе не было воды. Лера тревожно оглянулась.

— Я получил документы, — он брезгливо, а может, болезненно поморщился.

Лера неопределённо кивнула, что могло означать и «я знаю» и «я рада», следя за ним лишь краем глаза и делая вид, что высматривает в пустом зале официантку.

— Быстро ты. Видимо, есть причина, что заставляет тебя так торопиться.

— Я надеюсь, ты не будешь возражать? — Лера вздёрнула подбородок, встречая его холодный взгляд. Чёрт с ней, с этой водой!

— А у меня есть такое право?

— Артём…

Он предупреждающе поднял руку.

— Нет, послушай меня. Я был зол. Чудовищно зол, когда увидел это уведомление. Но самое мерзкое во всём этом, — скривился он, словно взял в рот лимон. — Что ты врала.

Лера смотрела на него, чувствуя, как каменеет её лицо. Она уже знала, что последует за этим многообещающим заявлением. Глупо говорить: «Да». Жалко прозвучит: «Нет».

— Я не врала, — встретила она леденящий душу взгляд Артёма, когда разоблачительной трелью взорвался в сумке её телефон.

Лера достала его, получив насмешку мужа. И ещё надеялась, что это обычный рабочий звонок. Но это звонил Кирилл. И Артём явно знал это. Лера с тоской посмотрела на знакомые цифры, сбросила, положила аппарат на стол.

— Врала, врала. Ещё как врала, — усмехнулся Артём и перевёл взгляд на телефон. — Ну, соври опять. Скажи, что это по работе.

Лера промолчала, только накрыла телефон рукой, словно защищая. Но Артём и не ждал ответа.

— Что ты там говорила мне? Что ты меня больше не любишь? Что не прислуга, не нянька, не моя вещь?

Он выдержал паузу. Но Лера снова не ответила.

— Сказала бы правду, что загуляла. Что нашла себе, — он оглянулся, но всё же материться не стал, — любовничка. Как там его зовут? Кирилл?

Сердце, наверно, остановилось. Замерло от ужаса, превращая Леру в каменную статую. Она не могла вздохнуть, не могла выдохнуть, не могла поднять на мужа глаза.

— Или Кирилл Александрович? Всё же директор фарм-дивизиона компании по России, не простой электромонтёр Вася Батарейкин.

— Я говорила. Почти правду, — усмехнулась Лера, приходя в себя. Почему-то вспомнился тот секс с «директором». Ну, вот всё и раскрылось. Но плевать! Пусть Артём говорит, что хочет. Рано или поздно он всё равно бы узнал. Вышло рано. Слишком рано. Неожиданно. Но как уж вышло.

И Артём понял, на что она намекала своей «правдой». Снова усмехнулся, когда опять зазвонил телефон.

— Да, ответь ты уже, — дёрнул он головой, словно получил пощёчину. — Это же он. Я точно знаю, что он.

Лера оценила его пристальный взгляд и взяла трубку.

— Алло, — сказала она нейтрально.

— Привет! — сказал Кирилл.

— Привет! — ответила Лера, стараясь не смотреть на Артёма, но ничего не могла поделать с голосом, который потеплел независимо от её желания. — Не могу сейчас говорить. Перезвоню, хорошо?

— Конечно, — так же мягко ответил Кирилл. — Буду ждать.

Он отключился. Лера отложила трубку и украдкой посмотрела на мужа, пока официантка составляла на стол заказ. Артём молчал, отвернувшись к окну. Молчал, стиснув зубы и играя желваками.

— Господи, ты же совсем не умеешь притворяться, — скривился Артём, как от зубной боли, когда девушка отошла. — Как я сразу не понял. И врать ты не умеешь. И заметать следы. Я всё знаю. Я взял распечатку твоих звонков. Я видел фотографии в твоём телефоне. Я слышал даже записи с регистратора твоей машины. Меня тошнило, но я послушал, как ты там с ним мурлыкала.

Он мотнул головой, упёрся лбом в ладони. Провёл обеими руками по волосам и, тяжело вздохнув, снова откинулся на спинку.

— За что? Лера, скажи мне только одно. За что?

Но у Леры не было ответа. Потому что этот простой категоричный и жестокий своей прямотой вопрос не имел правильного ответа, что бы она ни сказала. «Ни за что», — Лере хватило смелости посмотреть в глаза Артёма, но сказать в своё оправдание было нечего.

— Да, я был не прав. Эгоистичен, груб, порою несправедлив, часто отвратителен. Но так? — он поморщился, покачал головой.

И то, что Артём был сейчас так расстроен, — было в тысячу раз хуже, чем если бы он был зол, как прежде. Если бы орал. Но он только барабанил пальцами по столу, отбивая одному ему понятный ритм, и, кажется, даже уже не ждал ответа.