Я много раз переводила взгляд с круга света лампы на червей над нашими головами. Потолок был так населен, что напоминал мутное голубое небо. Больше личинок означало больше добычи — больше их родни. Как они сюда попадали? Где были трещины в мир снаружи?

Мы должны быть близко, да?

Губа трескалась от того, что я ее часто кусала. Я щурилась, глядя на колонну впереди, пытаясь решить, пойти вправо или влево, когда ноги зацепились о камень. Я склонилась, лампа раскачивалась в моей руке, и я рухнула на четвереньки на два фута в воду. Лампа тут же погасла, и мы оказались во тьме.

— Джемма!

Я отплевывалась — лицо оказалось под водой, и я успела сделать глоток. Селено схватил меня за плечи и потащил назад. Лампа задела камень, как мертвец.

Его ладони сжимали меня, словно я могла растаять в темноте.

— Ранена?

— Нет, — сказала я. Просто ободрала ладони и колени и была в панике. — Я в порядке.

— Лампа разбилась?

— Не знаю, — дрожа от холода и страха, я сняла сумку с плеч и поискала там огненную капсулу. С хрустом и облаком серы стеклянная капсула загорелась. Лицо Селено во мраке было напряженным. Его карие глаза посмотрели мне в глаза, а потом начали искать лампу.

— Еще одна стенка разбилась, — сказал он, указывая на красное стекло.

— И ручка погнулась, — я ощупала дно резервуара, — хотя масло не протекает. И все же… — я поднесла капсулу к фитильку, но она не загорелась. — Намокло.

Мы обдумывали это миг колебаний.

— Думаю, придется лампу высушить, — сказал Селено. — Надеюсь, вода не попала внутрь.

Капсула погасла, и мы оказались во тьме, перед глазами осталось размытое пятно. Я медленно опустила щипцы. Я вернула их в банку и убрала ее в сумку. Я сидела с банкой на коленях минуту. Тишина ходила вокруг нас бесшумным зверем, которого отгонял маленький круг огня. Колени болели там, где я упала на них.

— Где мы? — спросил Селено. Мои глаза еще не привыкли к полутьме, так что я могла разобрать лишь свет арахнокампы вдали, что доставал слабым сиянием до его волос. Остальное я понимала по его голосу и быстрому дыханию. — Джемма? — настаивал он.

— Не знаю точно, — сказала я.

Пауза.

— Ты не знаешь, когда мы выйдем, или не знаешь вообще?

Тишина душила меня. Я закрыла бессмысленно глаза, словно тьма век могла успокоить сильнее тьмы пещеры.

— Джемма, прошу. Где мы? Где была последняя метка? Мы можем вернуться?

Я провела грязным рукавом по носу, готовясь к слезам от стресса.

— Последняя метка была давно, — сказала я. — Мы не можем вернуться. Можно только вперед.

— После петроглифов было уже два дня? Больше? Мы можем туда вернуться. Я помогу тебе пролезть…

Я покачала головой, хоть он не видел. Всхлипнув, я открыла глаза и посмотрела на сияющих червей, созвездие живых звезд.

— Ты знал, — сказала я, — что у жителей Люмена есть определение оттенков воды в озере? Для воды, когда меняется свет и тень, когда она переливается. У нас таких слов нет.

Я ощущала смятение Селено.

— Ладно, — удивленно сказал он.

— Я читала об этом, — сказала я.

— Ладно, — снова сказал он.

— Порой я думаю, что так работает мир, — сказала я, понимая, что говорю бред, все сильнее понимая свои ошибки. — Свет озаряет все так, как мы не видим, как не понимаем, и мы строим правду на том, как это воспринимаем. Но все другое, у каждого человека, у каждой страны. Зачем нам название для оттенков воды? У Люмена есть, потому что это их правда, она у них существует. Но не у нас. Нам они не нужны. Зато у нас есть названия для каждого небесного тела. Мы ищем Свет в символах, что называют особенно нашу страну, нашего короля. И мы говорим, что те, кто так не делают, не просвещены, не способны сделать это. Но… а если это как оттенки воды? А если мы зовем правдой нашу ограниченную реальность?

— Мы заблудились? — выпалил Селено.

Я закрыла рот, подавляя зарождающуюся диссертацию. Голова кружилась и была легкой от усталости и тревоги, и глаза пылали от привычных слез.

— Не уверена, — сказала я. — Наверное. Тогда это моя вина. Я всегда забывала, что мои решения не так важны, как твои.

Он вздохнул, звук был тяжелым от смятения.

— Глупое правило, надеюсь, ты знаешь, что я никогда не верил в это, — его пальцы нащупали мою руку, нашли ладонь. — Джемма, я не знаю, что делаю. Ты должна знать это больше всех. И Шаула может рассказывать мне, сколько хочет, что моими решениями руководит воля Света, но я этого не ощущал никогда. Я всегда полагался на тебя. И мне жаль, что дошло до того, что ты не доверяешь своим выборам. Я верю.

«Не стоит. Правда, не стоит».

— Когда мы вернемся, все будет иначе, — продолжил он. — Мы разберемся с поддельной подписью, заставим обыскать Шаулу. Думаю, с новым Прелатом, что не так близок к тебе, ты будешь чувствовать себя лучше.

Я сидела прямо, вдруг сосредоточившись.

— Это все решит, — сказал он, не зная. — Никто не оспорит твою власть, никто не помешает нам править вместе, как раньше…

— Тише, тише, — резко прошептала я, сжав его руку. — Тихо.

— Я лишь пытаюсь…