– Да хоть с кем, кто за меня пойдет, на той и женюсь, мне выбирать не приходится.

– Нет, Вася, это же ненаучный подход! – строго покачал головой Матвей Иванович, зябко кутаясь в термокуртку, – надо бы костер разжечь, в корабле отопление отключилось, эх, и дверь в жилой отсек заклинило…

Пока оба пришельца рассматривали незнакомый угрюмый лес и вели свою не слишком уместную в столь бедственной ситуации беседу, Вторую В терзали сомнения. Мысли прыгали в голове, как взбеленившиеся зайцы. А если придут и застрелят? А если пролезут в дом и ограбят? Унесут ковер из росомашьих шкур или, не дай бог, украдут крупу, сухари и портрет бабушки? А если придумают снова воздух нагревать и привлекут чигунцов? А если....

Не вынеся более мучительных мыслей, она решительно шагнула с заиндевелого крыльца. Под лапами морозно захрустел снег. Далеко в чаще пронзительно треснула надломленная ветка. Решив не оставлять незнакомцев без присмотра, Вторая В, пригибаясь, потрусила к месту падения неболета.

Несмотря на термокостюмы, Матвей Иванович и Вася сильно замерзли. Лес, показавшийся сначала приветливым и сказочным, изменился, потемнел. Между стволами проглядывали тени, ложились на снегу полосами. Кедры укоризненно покачивали мохнатыми головами, с их пышных зеленых шевелюр водопадами сыпался снег. Поднимался ветер

Костер занялся быстро, обледенелые ветви, облитые бензином для заправки зажигалок, лежавшим в кабине с незапамятных времен, полыхнули алыми язычками. Люди придвинулись ближе к огню, сняв рукавицы, принялись потирать озябшие руки.

Едва под костром начал плавиться снег, тихое спокойствие тайги нарушилось. Примятый ботинками плотный снежный настил пошел рябью, что-то задвигалось под ним, полосатые тени, перечеркивающие пространство под кедрами пришли в движение.

Почуяв неладное, Вторая В, забыв о прежней робости, бросилась бежать со всех ног. Выскочив на поляну перед упавшим неболетом, она пришла в ужас от увиденного. Раскаляя и пуская рябью искрящийся микроскопическими снежинками воздух, плясал огонь, а к нему уже ползли из-под земли чуткие и стремительные личинки чигунцов. Да и сами чигунцы были рядом, где-то за соседними деревьями, судя по осыпающимся с ветвей белым водопадам.

Взъерошенным визжащим клубком Вторая В, не помня себя от ужаса, принялась расшвыривать лапами ветки из костра. В воздухе замельтешили оранжевые искры, зашипело злобно утопающее в снегу пламя. Оторопевшие люди замерли на полуслове с открытыми ртами.

– Эй, ты что! А ну брысь! Брысь! – замахнулся на клокастого оскаленного зверя Вася. Однако, тот открыл пасть полную кровоточащих мелких зубов и истошно затявкал, ероша ежиком жесткую шерсть на костлявом загривке. Потом метнулся к разоренному костру и, продолжая визжать и тявкать, принялся выкидывать из углей и топтать упругие лоснящиеся шарики.

"Глупые! Глупые люди! Бестолковые, безмозглые! Как только додумались развести костер! Ведь, чигунцы же! Чигунцы!" – от гнева Вторая В трясла головой так, что хлопали по воздуху большие остроконечные уши.

– Вот зараза! Чего наделала! – Вася снова попробовал отогнать животное, но Матвей Иванович остановил его.

– Подожди, Вася, смотри, – он указал на растоптанные круглые предметы, – это личинки.

Один из отлетевших в сторону шариков развернулся, став похожим на жирную белесую мокрицу, поднял от земли слепую безглазую головку с костяными острыми жвалами, задвигал ею, присматриваясь или принюхиваясь, а затем в одно мгновение скрылся под снегом.

– Что это, Матвей Иванович? – Вася перевел изумленный взгляд на своего спутника.

– Снежная саранча. Про нее рассказывали исследователи, те, что в тайгу ходили. Так что костер, Вася, развести нам не придется…

Пришлось без костра. Термокостюмы надежно хранили последние остатки тепла, однако о еде не шло и речи. Вася попытался открыть дверь в жилой отсек, но все попытки оказались тщетными. На их с Матвеем Ивановичем счастье в кабине нашлось немного чипсов и пара пакетиков с сухарями. Еду разделили поровну и решили расходовать экономно. По допотопной рации, "времен очаковских и покоренья Крыма", как любил выражаться Матвей Иванович, большой поклонник всяческого старья, отправили сигнал "SОS". Электроника корабля не работала.

В свою очередь, Вторая В, обиженная и разозленная на глупых пришельцев сперва решила больше к ним не возвращаться. Разведут костер – пойдут на корм чигунцам! Ну и бог с ними. Меньше непонятливых чужаков в лесу – меньше проблем. Решительно подняв уши и шерсть на загривке, она несла свою одинокую вахту на крыльце, представляя, как отважно погонит прочь незадачливых пришельцев-грабителей, если они рискнут сунуться на порог дома.

Прошло трое суток. Грабители не шли, а ветер крепчал. Опасными змейками пересыпалась по утоптанному снегу поземка, водопадами ухало с веток. Уныло и тоскливо подала голос тайга, наполнилась гнетущими скрипами и стонами кедров, заждавшихся метели. Заплясали на ветру первые снежинки, а небо посерело, замутилось, прижалось к лесным вершинам, словно прося защиты от грядущей бури.

Для Второй В метель не была в диковинку. Приятного мало, но и не страшно. Можно свернуться за стеной дома, не с подветренной стороны и переждать. Можно забиться под крыльцо, только придется откапываться, ведь его наверняка занесет. Можно залечь в тайге под деревьями и стать сугробом незаметным снаружи и уютным изнутри. "А что же пришельцы?" – Вторую В даже передернуло от этой мысли. Зачем о них думать? Зачем? От них проблемы, пусть замерзают или прячутся в свой неболет. Пусть, вообще, улетают отсюда. Эти пришельцы такие гадкие и опасные. Наверняка злодеи и поделом им.... Только, вот, врать себе не получалось. Перед глазами возникли люди, сиротливо притулившиеся около окоченевшей холодной машины. И седой печальный старичок не казался опасным, а кудрявый веснушчатый парень был скорее глуповатым, чем злым.