– О чем? Вы же можете сейчас...

– Нет. Я хочу, чтобы вы за эти несколько часов хоть немного успокоились. Валерьянки что ли выпейте...

– Вы собираетесь сказать мне нечто настолько ужасное?

– Нет конечно... Вроде как валерьяна не такой уж сильный препарат...

– А, ну тогда я спокойна, - отвечаю с иронией.

– Вы меня почти всегда ставите в тупик, - вздыхает Гутман.
– Пожалуйста, не переживайте! Тема не так уж серьезна. Тут скорее у меня есть причины для волнений.

И что мне на это ответить? Чем больше он пытается объяснить, тем меньше я понимаю!

Оказавшись дома я конечно долго не могла прийти в себя от пережитого приключения. Мощный всплеск адреналина, который получила, увидев Гутмана перед полицейским участком, до сих пор будоражил кровь.

– Не представляю, о чем он будет говорить со мной, - беспомощно говорю Зойке. А та прямо злится.

– Ты невыносима, Мира! И ужасно самодовольна! И наивна до жути. Хочет мужик тебя, видно невооруженным глазом. А ты то наезжаешь на него как истеричка, то букой смотришь. Зачем? Неужели не хочешь полноценных отношений с таким прекрасным экземпляром?

– Что за глупости ты говоришь?

– Ничего и не глупости!

Вот надо мне, вместо того чтобы отдохнуть, ввязываться в этот спор? Атмосфера между нами накалялась. Неужели подружка и впрямь запала на Гутмана? А он? Неужели правда запал на меня? Да нет... не может быть... Так строго смотрит всегда. Суровый и беспощадный - вот каким я его представляла.

И он мне даже не нравился внешне! То есть... непонятно. Иногда он мне казался совершенным. А иногда, когда мой взгляд пересекался с его ярко голубыми глазами, тело начинало посылать импульсы, которые я была не в силах отрицать или игнорировать. Он привлекал меня. И будоражил. Самовлюбленный, идеально сложенный, с сердцем из камня.

Даже забавно, что женщины в нем находят, потому что на самом деле ничего особенного в его внешности нет. Подумаешь, голубые пронзительные глаза, черные как вороново крыло волосы, и твердый чувственный рот, упрямая нижняя челюсть... ну вот и все, пожалуй, достоинства.

На следующий де...

Тьфу, то есть спустя пару часов я отправилась в «РАЙ». Нет, вот правда, это не начальник а садист. Знает какую тяжелую ночь мне пришлось провести и не дал отгул. Лишь на пару часов разрешил задержаться. Подремала я всего час - только еще сильнее устала. Зойка-то вон выходной смогла выбить и спала без задних ног пока я тащилась на работу.

Вид у меня конечно помятый донельзя. Но мне хватило вчерашней красоты, спасибо, накушалась. Теперь нет ни малейшего желания повторят все заново.

Прохожу сразу к Гутману в робкой надежде что после «важного разговора» он отпустит меня. Что такого он мне скажет? Признаюсь, умираю от любопытства.

– Здравствуйте, Эльмира, - довольно нервозно произносит шеф. Надо признать, внутренне зеленею от злости. Ведь Гутман свеж, бодр, элегантен... короче, неотразим. А ведь спал не больше моего, а то и меньше, ведь ему еще до дома от нас добраться надо было... Или он сразу отправился в «РАЙ»? Интересно, где он живет? И тут же одергиваю свое неуемное любопытство. Какая тебе разница, Эльмира! Пусть хоть в замке обитает, тебя это не касается!

– Я начну сразу с главного, если не возражаете. Садитесь пожалуйста.

Послушно опускаюсь в кресло напротив. Но Гутман тут же встает из-за стола и начинает нервно ходить по комнате. Да что ж такое! Пройдясь, босс снова садится за свой письменный стол. Надевает очки... зачем-то... Ни разу не видела его в очках! (Они, черт возьми, тоже ему идут!). И начинает внимательно меня разглядывать. Но следующая фраза выбивает меня напрочь из седла - то есть я едва со стула не падаю...

– Дело в том, Эльмира, что нас с вами вчера, кхм, застала в гримерной... моя мама.

Молча хлопаю глазами. Эта фраза настолько разнится с образом начальника, сложившимся у меня, что я не знаю, что ответить. Сижу и жду продолжения.

А сама панически размышляю:

«Офигеть... Гутман оказался маменькиным сыночком! Расскажу Зойке - не поверит!», - и тут же возражаю сама себе:

«Ну и что, что он волнуется за мнение мамы... Подумаешь. Значит вежливый и заботливый сын, а это в наше время не преступление».

– Понимаете, Эльмира, мама у меня - довольно сложный человек, - после длинной паузы продолжает Гутман.
– Можно сказать... дама очень строгих моральных принципов.

– Очень рада за вас обоих, - вырывается у меня. Нет, ну а что еще можно ответить? Я по-прежнему не понимаю, зачем начальник вызвал меня... и зачем рассказывает про свою маму.

– Спасибо. И я рад. Дело в том, что мама видела нас... кхм, в довольно неприглядной ситуации... Когда я вам помогал... с платьем.

Ну и наглец! С платьем он помогал! Даже не может назвать вещи своими именами...

– Когда мы поцеловались...

Или может. Но от этого мне не легче.

– Так вот, вы, наверное, заметили, что мама отреагировала бурно. Мне пришлось приводить ее в чувство. Очень испугался, понимаете.