Первое время Маргарет Кук зарабатывала на жизнь в качестве швеи, а ее дети – любой работой, за которую платили. Фред одно время подвизался на стекольной фабрике, позже был разнорабочим в местной администрации по освещению улиц. Молодой парень уже тогда демонстрировал неординарный ум. Зимой 1888 года на Нью-Йорк обрушилась самая настоящая пурга, парализовавшая городской транспорт. Фред взялся за доставку угля, в котором отчаянно нуждались горожане. Он загружал лодку, а затем бечевой с помощью лошади тащил ее вдоль берега, обеспечивая углем стосковавшихся по теплу бруклинцев, которые щедро расплачивались с ним за работу. Одно время Фред торговал овощами и зеленью на Фултоновском рынке. Потом три брата – Уилл, Теодор и сам Фред – основали предприятие с громким названием «Молочная компания братьев Кук». В итоге заработанных денег Фреду хватало, чтобы оплатить учебу в 1885–1886 годах во Врачебно-хирургическом колледже, куда он поступил по окончании вечерней школы. В ту пору он намеревался пойти по стопам отца, благо в Соединенных Штатах профессия врача не только уважаемая, но и хорошо оплачиваемая.

Фредерик Кук

Позднее Фредерик Кук продолжил образование в Медицинском колледже Колумбийского университета. Жизнь в студенческие годы не баловала его – с часа ночи и до семи утра молодой человек развозил молоко своей клиентуре, а к девяти спешил на занятия в колледже, заканчивавшиеся в 16 часов. Все, что оставалось от суток, уходило на дорогу и сон. И так – до 1890 года, когда он получил заветный диплом. В полном смысле Кук стал selfmade man – человеком, который сделал себя сам. В это время он женился на Либби Форбс, которая умерла при родах вместе с младенцем.

Кук вскоре обзавелся собственной практикой в ставшем родным Бруклине. Примерно в те же годы он заразился пресловутым «арктическим микробом», когда на глаза ему попался затертый томик под названием «Путешествия и открытия второй Гринельской экспедиции в северные полярные страны для отыскания сэра Джона Франклина, совершенной в 1853, 1854 и 1855 годах под начальством доктора Кэна». Книга эта самым решительным образом изменила жизнь Кука.

В обществе целого ряда наиболее развитых стран еще на рубеже ХIХ и ХХ веков сложилась своеобразная мода на Арктику, которая по объективным причинам, то затухая, то разгораясь, сохраняется и поныне. Совершенно заслуженно Арктика считалась местом, где человек может испытать себя и проявить свои лучшие качества, моральные и физические.

Столетие назад среди полярников было немало представителей самых известных фамилий европейской аристократии: лорд Дюфферин (в 1858 году побывал на Ян-Майене и Шпицбергене), отпрыски Орлеанского дома (в 1907 году – на Новой Земле), обладатели герцогских титулов из Бурбонов и Браганцы (в 1891–1892 годах – на Шпицбергене и Новой Земле), не говоря уже о представителях Савойской династии – знаменитом полярнике герцоге Абруццком, посетившем Землю Франца-Иосифа в 1899–1900 годах.

Среди молодых американцев, особенно со средствами, также считалось признаком хорошего тона поохотиться на морского зверя или мускусных быков за полярным кругом, а то и провести полярную ночь в обществе эскимосов вдали от привычного городского комфорта. Память о трагической судьбе экспедиции Джона Франклина, погибшей в 50-е годы XIX века на севере Канады, как и участь зимовочной экспедиции Грили, от которой уцелела только треть участников, лишь щекотала нервы любителям приключений. Известнейший поэт того времени Редьярд Киплинг стремление многих чересчур активных людей своего времени сформулировал так:

Однако Фредерик Кук в молодости никак не связывал свою судьбу с деятельностью в высоких широтах. В белое безмолвие Арктики бруклинского доктора привел человек, оказавшийся впоследствии его злейшим и непримиримым врагом на всю оставшуюся жизнь. Его звали Роберт Эдвин Пири, и он был гражданским инженером-изыскателем на службе Военно-морского флота США. История Арктики стянула их судьбы в единый узел, распутать который специалисты-историки пытаются на протяжении века.

Роберт Эдвин Пири родился 6 мая 1856 года в городке Крессон-Спринг (штат Пенсильвания), поблизости от тех же мест, где появился на свет Кук; на этом сходство судеб двух людей заканчивается. Ни один из его родичей не посещал колледжа, хотя прабабка Марта Бичем могла похвастаться родством с английской аристократией. По отцовской линии у будущего претендента на первенство в достижении полюса преобладали предприниматели из Новой Англии, отличавшиеся завидным практицизмом и жизненной хваткой. Их бизнесом было изготовление бочкотары для патоки и рома, производимых в Вест-Индии.

Слабая здоровьем, меланхоличная мать, целиком переключившись на воспитание единственного ребенка, сумела привить ему стремление к первенству всегда и во всем, опекая его и не жалея оставшихся сил и средств. Опека была настолько плотной, что мать даже последовала за сыном летом 1873 года в Боуден-колледж в Брунсвике (штат Мэн), в университет. Преподаватели колледжа в то время отмечали определенную замкнутость их воспитанника, погруженность в собственные переживания, некоторые трудности в отношениях со сверстниками – качества, присущие интроверту, что не мешало молодому Пири претендовать на лидерство в среде однокашников. Иногда Берт баловался стихами, в которых звучала странная смесь тоски по какой-то иной жизни и затаенных амбиций.

Пири, однако, вскоре убедился, что «полевые рекогносцировки в связи со строительством железных дорог» не приносят ему удовлетворения. По мнению Херберта (1972), Пири при самом благоприятном развитии событий мог стать лишь уважаемым мировым судьей или провинциальным землевладельцем. Шанс вырваться из глубинки появился у него при поступлении в Береговую и геодезическую службу США, располагавшуюся в Вашингтоне, с окладом в 40 долларов (что примерно соответствует 650 долларам в наши дни) в месяц. Однако дело было не в деньгах. В дневнике Пири появилась характерная запись: «С прошлым покончено, да здравствует будущее!» Но уже спустя несколько месяцев эта работа показалась ему занудной и стала надоедать с каждым месяцем все сильнее и сильнее. В условиях сугубо кабинетной деятельности его мысли все чаще обращались к открывателям новых земель и миров – Колумбу, Кортесу, Бальбоа и другим знаменитостям, пока однажды в письмах к матери не сфокусировались на конкретной цели: «Я хотел бы снискать имя, которое стало бы «сезам, откройся» для культурного и избранного круга… в котором бы я ощущал себя наравне с каждым». Не больше и не меньше… В другом письме к матери он поделился своими невеселыми размышлениями: «Мне 24 года, а что сделано? Ничего…», одновременно опасаясь, что его имя останется не на страницах истории, а лишь в платежных ведомостях бухгалтерии.