— А Клэр? Я никуда её с тобой не отпущу!

— Ей нужно в пансион, чтобы собрать вещи и не опоздать на поезд. Если хочешь, можешь проводить сестру.

— Мы уезжаем? — голос у меня постыдно дрогнул.

— Не мы. Ты, Клэр. Я же обещал тебе, что ты сможешь вернуться к родителям. В Париже тебе точно оставаться нельзя. Билет уже куплен.

Брат как-то обмяк.

— Это… Всё закончилось? — с надеждой спросил он у меня. — Ты свободна?

— Да, — я сжала его ладонь, кинув предупреждающий взгляд на Михаила. — Всё закончилось. Больше не надо бежать или прятаться.

Не думаю, что Клоду стоит знать о моем договоре с вампиром. К счастью, и Михаил, и Луи промолчали, позволив Клоду оставаться в неведении.

В пансионе не было никого, кроме мадам Жабер. Кто-то был ещё на учёбе, кто-то пропадал на свиданиях или гулял, пытаясь насытиться последними теплыми осенними деньками. Хотя дыхание зимы уже чувствовалось.

Или это я просто так и не смогла согреться после вампирского сна? Иногда мне казалось, что я так и не проснулась, и лежу там, в саркофаге. А всё, что было после, просто мне приснилось.

Попрощаться ни с кем не удалось. Ни со своими подругами, ни с Базилем, или мэтром Саваром и Николя. Может, это и к лучшему. Мой спутник вызвал бы много вопросов. Как и мой вид. В зеркале отражался кто-то другой, а не я. С тем же миндалевидным, доставшимся моим предкам от сарацинов, разрезом глаз, ямочками на щеках, немного вздернутым носом. Меня, сколько я помню, всегда называли хорошенькой и миленькой. Но теперь, когда кожа стала бледнее, а радужки глаз, напротив, потемнели, и то же время стали ярче, приобретя почти изумрудный оттенок, во внешности проявилась холодность и даже некоторая чуждость. Зато пышности в бедрах и груди не прибавилось, а волосы всё так же были непослушными и постоянно путались.

Я оставила Кристе записку и свою шкатулку с не слишком дорогими, но все же ценными украшениями — серебряные сережки, черепаховый гребень, брошка с жемчугом. Это должно было хватить, чтобы оплатить ущерб от порванного и испачканного платья для бала.

Клод всё же поехал с нами, не желая оставлять меня наедине с Михаилом. Брат так и не спросил, что было между мной и вампиром в храме, но то, как он отводил глаза, и неловко молчал, когда мы остались одни, говорило о многом.

— Ты расскажешь родителям? — спросил Клод, наблюдая с моей кровати в пансионе, как я пытаюсь запихнуть вещи в чемодан. Мадам Жабер не слишком хотела пускать молодого парня в пансион, но братец умел убеждать.

— Боже упаси! Отец не должен ничего знать о наших приключениях.

— Приключениях? — скривился Клод. — Да в гробу я видал такие приключения… Слушай, а ты ещё хочешь крови?

Я вздрогнула.

— Нет! И не напоминай! Будем считать что я вылечи… — в спину мне полетел тюбик краски, но прежде чем он столкнулся с моим затылком, я успела его перехватить. — Ну и что ты делаешь, засра… сорванец?!

— Проверяю твои рефлексы. Отменные. Есть от упырей польза. Может, бросишь рисовать и займешься спортом?

— Может быть, — без энтузиазма ответила я.

Со школой искусств оставалось только распрощаться. Конечно, я могла продолжить писать картины, вот только будущего у меня, как у художника, могло и не быть. Даже если мой «муж» не будет против увлечений своей младшей, останется ли во мне хоть капля вдохновения? Или только жажда крови и желание услужить сиятельному супругу?

Так. Пора прекращать вводить себя в уныние! Я с трудом захлопнула чемодан и подтолкнула его ногой к Клоду.

— Давай, неси, раз уж вызвался провожать на вокзал.

Клод проворчал, но послушался.

Билеты оказались на место первого класса в отдельном купе. Так мне ездить приходилось впервые. Дав попрощаться с Клодом, Михаил зашёл следом со мной в вагон, помогая разместиться.

— Ты помнишь, о чём я говорил? Я приеду за тобой в Бланьяк. Не позднее, чем через шесть месяцев. Весной, или в самом начале лета. Могу ли я надеяться, что ты не будешь делать глупости?

— Сбегать? Куда? — я горько усмехнулась. — Дай знать, когда решишь забрать меня.

— Что ты родителям скажешь?

— Практически правду. Что встретила в Париже таинственного незнакомца, и теперь не могу без него жить. Настолько, что готова бросить всё, и сбежать с ним на край света.

— Они поверят?

Я неопределенно повела плечами.

— Не думаю, что захочу это проверять. Мама строгая, и отец, хоть и позволяет мне многое, консервативен во взглядах на отношения. Родители не выгонят меня, даже если я принесу ребенка в подоле. Но вот любовника, заявившегося в дом, не потерпят.