Шрифт:
1959
1941
(Складень)
1. Песня
2. Сны
3. Дожди
Я бы мог не родиться
Из-за реки чихвостят батареи
Мне снятся снега
Новогодняя баллада
Когда наповал убивают
Вы, милые ребята,поёте про войну.Весёлая работапод гитарную струну.Весёлая работа.Гриф да колок.В проулке у Арбатадым под потолок.Дым под потолок,коньяка глоток.«Летят по небу самолёты-бомбовозы…» Эх, беда!Поёте вы, поётео том, что никогдане виделось, не снилось,а – просто так.Жуём какой-то силос,смолим табак.Хорошие ребята,поёте про войну,поёте про войну,и сам я подтяну.Война – такое дело…Лихая беда…Струна отзвенела,а память – навсегда.
Меня ты держишь, женщина,обеими руками,во сне меня сжимаешьобеими руками,ко мне ты прижимаешьсято с плачем, то со стономвсем существом горячим,всем телом обнажённым.О сны, о даль далёкая! —откуда путь мы начали —с железной дорогою,с вагонами телячьими,со стонами, с плачами,с шёпотом прощальным,с терпением молчальным,с шинелями колючими,с исколотыми щеками,с озябшими руками.Была другая женщина,печально рот сжимала,и та, другая, женщинаменя не обнимала,стояла, мёрзла около,зимы не замечала,не ахала, не охала,не плакала —молчала.Она стояла, помнится,стояла, не рыдая,не люба, не любовница,всего лишь мать родная.Не плачь во сне, хорошая,не верь ночному бреду,проснись, моя хорошая,я никуда не еду.Но снятся сны неясные,их не переупрямить,нам снятся сны ненастные —предчувствие иль память.
Помнится, лил дождь,такой же – точь-в-точь.Зябкий осенний дождь,медлителен, бесконечен.…Липли к рубахам плечи.И ни подъезда,ни – даже – зонта.Голая высота,гиблое место.Хочешь остаться цел –не подымай головы.Пар – от продрогших тел,прель – от мокрой травы.Не подымай головы!Дождик сечёт ковыли.Пули секут ковыли.Сколько сирот и вдов!Сколько сдано городов!Я потерял им счёт.Сколько пришлось их брать!Опятьдождь тротуары сечёт.Чёрные реют зонтыкрыльями нетопыриными.Мокрый неон над витринами.Кинотеатры открыли,и все подъезды открылидвери гостеприимные.И никакой высоты,изборождённой окопами.Капли холодные капают.Давно это было, давно.А мы не ходили в кино,а мы коченели подчас,а мы не плясали под джаз.Даже военная медьв громе должна онеметь.Зычного рёва фанфаря не слыхал на войне.Я города сдавал.И брать приходилось мне.
Я бы мог не родиться,не дышать, не болеть,не тонуть в полынье,не скользить в гололедь,не глотать в жаркий полденьледяную струю,не шагать по грязи,не равняться в строю,не бороться с бураномв заметённых полях,не валяться в окопахи в госпиталях.Я б не ведал измен,не страдал от любви,не сбивал бы лопатоюрук до крови.Я бы мог не скорбеть,не грустить, не тужить…Неужели я мог не родиться?
Из-за реки чихвостят батареи,как наяву.От попаданий камни одурели,а я живу.А я живу и десять лет, и двадцать,ещё и тридцатьпроживу.Мне некуда деваться,мне некуда укрыться —ни в камни, ни в траву.Живу.Мой тротуар, мой двор, мои деревья —всё под огнём.Прямой наводкой кроют батареи,дрожит мой дом.Мой дом. Мой красный. Высится над спускомна правом берегу.Пролом в стене.В квартире нашей пусто.Проснуться не могу.Ни спрятаться, ни в реку окунуться,ни коченеть во рву.Теперь-то я проснусь.Тогда не мог проснуться:всё было наяву.Живу.
Мне снятся снега.Третий день мы берём высоту.Мне снится война.Третью ночь просыпаюсь в поту.И кажется мнеобидным несбыточным сномглазок светофораза серым рассветным окном.Мне чёрные снятся фонтанына белом снегу.Сколько летя об этом забыть не могу.Сколько летя об этом молчать не могу.Сколько летхочу рассказать –не могу.
Новый годна посту встречали часовые.Снег ложился скатертью белойна гостеприимную землю.Часовые не пили вина –глотали морозный воздух.Часовые не обнималираскрасневшихся девушек в танце,а сжимали холодное деревозаиндевевших прикладови притопывали каблуками,чтоб хоть немного согреться.Новый годна посту часовые встречали,фонари были снегом облеплены,и в треугольниках светаослеплёнными мотылькамибелые хлопья метались.Часовые не пели песен,не провозглашали тостов.В гортани, как пуля в стволе,«стой-кто-идёт!» застряло.Часовые глядели в ночь,каждый шорох и тень примечая,и никто из них не заметил,как прошёл двенадцатый час,как новый год наступил.И, как прежде, струился снег,и качался фонарный свет,и молчала снежная мгла,и во мглу упирались зрачки,а где-то звенело стекло,и расплёскивалось вино,и вращались блестящие чёрные дискипод патефонной иглой.Где-то счастья друг другу желалив эту праздничную,в эту первую ночьсорок первого года.
Когда наповал убивают,боли почти не бывает,нервы пронизаны больюсекунды какую-то долю,сотую долю; не более.Когда нас только ранят,боль наши нервы таранит,и рана долгие годыноет от непогоды,долгие, долгие годы.