При нашем появлении все звуки стихают. Смолкают разговоры и смех. Над разведенными кострами покачиваются горшки с едой, о которых позабыли потрясенные повара.

Расправив плечи, я иду между Филом и Мэзером по одной из множества протоптанных дорожек. Все таращатся на нас: в основном саммерианцы с их огненно-рыжими волосами и загоревшей кожей, но еще якимианцы и даже несколько жителей Спринга. Одна черта объединяет их всех: выжженное под левым глазом клеймо.

Мы успеваем пройти несколько палаток, когда люди наконец обретают дар речи.

— Это…

— У нее медальон! Смотри!

— Это королева Винтера!

Я изо всех сил сохраняю гордую осанку. Понятия не имею, что все эти люди думают обо мне. Какие слухи до них дошли? Считают ли они меня девчонкой, из-за которой Ангра ополчился на весь мир? Девчонкой, предавшей своего единственного союзника и искавшего альянсы у него за спиной? Девчонкой, позволившей их спасителю, Кэридвен, угодить в плен?

Я сжимаю ладонь Мэзера, набираясь от него сил.

Со всех сторон эхом отдаются одни и те же восклицания. Я деревенею, ожидая худшего, но люди вокруг поднимают руки в воздух и ликующе кричат:

— Долой Ангру! Мы — Винтер!

У меня щемит сердце. У этих людей нет причин радоваться моему приходу, нас всегда беспокоили разные проблемы. Но только два человека могли передать им эти слова: «Мы — Винтер!»

Оторвавшись от Фила и Мэзера, я устремляюсь в глубь лагеря. В груди бешено стучит сердце. Все больше людей подхватывают фразы:

— Королева Винтера здесь!

— Долой Ангру!

— Мы — Винтер!

Я бегом огибаю еще одну палатку. По спине течет пот. Навстречу мне мчится Несса. За ней бежит Коналл. На моем лице расплывается широченная улыбка.

Завидев меня, Несса припускает еще быстрее, как и я. Мы сталкиваемся и осыпаем друг друга объятиями, смехом, вопросами:

— Как ты сюда добралась?

— Как давно ты в лагере?

— Где ты была?

— Ты в порядке?

Отстранившись, я осматриваю Нессу: нет ли ран? С ней все хорошо. На коже ни царапины, ни синяка. Коналл тоже в полном порядке. Я снова обнимаю Нессу.

— Простите, — хрипло прошу я ее и Коналла. — Простите, что оставила вас.

— Так было нужно, — резко отвечает Несса.

Я вздрагиваю, и она хохочет.

— Но лучше бы у тебя на это была веская причина, — грозится она.

— Есть такая, — улыбаюсь я.

— Мира! — Дендера выдергивает меня из объятий Нессы и трясет за плечи: — Никогда больше не смей так делать! Слышишь меня? Никогда!

Ее слова расстраивают меня. Мне бы хотелось пообещать, что я никогда больше не уйду без предупреждения, но ложь застревает в горле.

— Я тоже по тебе скучала, — с трудом произношу я.

Но она уже переводит взгляд на Мэзера и Фила. Ее лицо просветляется, и она берет меня за руку.

— Идите за мной.

Несса хватает меня за руку и чуть ли не вприпрыжку идет рядом. Мы сворачиваем на другую дорожку. Крики вокруг нас затихают, но новость о нашем приходе все еще ходит по лагерю. Люди указывают на меня пальцами и зовут друзей посмотреть. Меня это так отвлекает, что я не сразу замечаю людей вокруг меня.

Винтерианцы. Десятки винтерианцев, держащих в руках еду, чаши или ковши, поворачиваются ко мне. Мы изумленно смотрим друг на друга.

— Они здесь. — Я тяну за руку Дендеру. — Но как?

— Хенн услышал об этом лагере, когда мы были в Саммере, — объясняет Дендера. — Он решил, что здесь будет безопасно тем, кому удалось сбежать во время захвата Винтера.

— Скольким удалось бежать? Где Хенн? И…

Генерал? Финн, Грир и Дебора?

Дендера сжимает мое плечо.

— Уильям выбрался. Финн и Грир… — Прикрыв глаза, она тихо вздыхает. — Скоро их освободят. Уильям и Хенн уехали вчера утром.

— Уехали? Куда? Они возвращаются в Дженьюри?

Мне становится нехорошо, Мэзер мрачнеет. Поняв наше беспокойство, Дендера качает головой.

— Не в Дженьюри. С ними ничего не случится! Вы ведете себя так, будто они впервые отправились на задание. Они уехали в Джулай вместе с Кэридвен. Она планирует убить Ангру, пока он находится в…

У меня из груди вырывается стон.

— Нет. Скажи мне, что они не собираются противостоять Ангре. Дендера, нет, только не это…

Она непонимающе хмурится. И чем больше я отчаянно мотаю головой, тем сильнее она тревожится.