Если отемнианцы на стороне Ангры, то любые сказанные мной слова тут же станут известны королю Спринга.

— Что вам нужно? — выезжает вперед Генерал.

— На Приморию спустилась тьма, — отвечает отемнианец. — Мой король желает знать, затронула ли она королеву Винтера.

Лицо Генерала остается бесстрастным, я же не могу скрыть замешательства.

— Ваш король? — уточняет Генерал.

Я бы спросила то же самое. Уильям действует как мой генерал. Это правильно, но мне как-то не по себе.

Воин кивает:

— Каспар Абу Шази Акбари.

От облегчения я расслабленно оседаю в седле. Мэзер ерзает и, когда я оборачиваюсь, взглядом спрашивает, не сошла ли я с ума. Генерал тоже расслабляется и, посмотрев на меня, кивает.

— Распад не подчинил Каспара, — объясняю я всем. — Если бы подчинил, то воины Отема называли бы своим королем Ангру.

— Тогда почему мы окружены вооруженными людьми?

Я смотрю на отемнианца.

— Мы тоже свободны от Распада. Ангра не является нашим королем.

Воин отступает, прислоняет копье к плечу и поднимает руки. Остальные убирают оружие.

— Нам нужно было убедиться, что вам можно доверять. Король Каспар приказал следить за границей. Мы ждали вас, но так как вы отправились в Джулай, то вернуться могли зараженные Распадом.

— Вы ждали нас? — поражаюсь я. — Откуда вы узнали, что мы придем?

Воин улыбается.

— От нескольких сотен беженцев.

— Как они? Где они?

Он снова улыбается.

— Мой король ответит на все ваши вопросы. Он хочет переговорить с вами как можно скорее. — Отемнианец склоняет голову. — Позвольте мне проводить вас ко двору, королева Мира.

По дороге в Отем воин объясняет, что размещенные в Октубере корделлианцы напали на дворец сразу же, как услышали о предательстве Терона. Королевской семье и придворным удалось бежать и укрыться под защитой военных сил, собранных в южной части королевства у подножия Кларинских гор. Мы добираемся туда за полтора дня.

Я вздыхаю с облегчением, когда мы выходим из леса и видим вьющийся над лагерем дымок. Подле палаток вереницей стоят отемнианские воины с копьями и мечами. Кожаные доспехи защищают их торсы и пластинами в виде юбки доходят почти до колен. Они встревоженно поворачиваются к нам.

— Еще беженцы? — спрашивает один из воинов и указывает направо. — Они начали ставить палатки в…

Он умолкает, присматриваясь ко мне. Замечает шакрам и медальон.

— Королева Мира.

Я улыбаюсь, и все тревоги отпускают меня.

Видимо, беженцы все еще прибывают в королевство. И отемнианцы принимают их.

Я ловлю на себе взгляд Генерала. Он смотрит, улыбаясь, и я вспоминаю прошлое: в последний раз мы были в Отеме много лет назад, когда кочевали с места на место, прячась от Ангры. А теперь нас здесь принимают как долгожданных союзников. Такое ощущение, будто наша жизнь вмиг изменилась. Я киваю ему, и он, не говоря ни слова, направляет лошадь вперед.

Отемнианский лагерь открывают несколько оранжевых и коричневых палаток, частично выкрашенных для маскировки в зеленый цвет. Чем дальше мы продвигаемся, тем больше видим палаток, пока мы не выходим к целому городку с улочками и базаром. Здесь много людей — по большей части воины, причем мужчины и женщины. Они затачивают оружие, стоят на охране, едят за столиками, расставленными вдоль дорожки.

Мы останавливаемся у огромной рубиново-красной палатки. Спешившись, я разглядываю искусно вышитый на ее ткани рисунок — опадающую с деревьев листву и пламя костров. Когда сопровождающий нас воин подходит к палатке, из нее доносится шум.

— Шази, стой…

Что-то падает, взвизгивает ребенок. Я смеюсь. Похоже, война никак не сказалась на жизнерадостности отемнианской принцессы.

Распахивается полог, сжатый маленькими ручонками.

— Мии-ваа! — кричит Шази, бросается ко мне и крепко обнимает.

Я снова смеюсь, обнимая ее в ответ.

Николетта вылетает из палатки с таким лицом, словно уже в сотый раз за день бежит за неугомонной дочуркой. Увидев меня, замирает, и ее карие глаза озаряются светом.

— Мама! — расцепляет ручонки Шази. — Ми-ва!

Николетта делает шаг навстречу и молча обнимает меня, прижимая к себе. Ее пурпурные одежды пропитаны запахом горящих дров.

— Мы слышали жуткие новости, — тихо говорит она. — Мой брат… и Терон… Нам сказали, вы отправились в Джулай.

Ее голос подрагивает. Она обнимает меня не только потому, что рада видеть, но и потому, что ей тоже нужна поддержка. Я крепко обнимаю ее в ответ.

— Мне очень жаль, — шепчу я.

Николетта отстраняется, в ее глазах блестят слезы.

Из палатки один за другим выходят отемнианцы, и я вижу, как сильно выделяется она среди них своей бледной кожей и золотистыми волосами.