— Разве? — Он наклонился к ней, но не рискнул поцеловать. Он и так терял голову от того, как Мира смотрела на него. — Думаешь, ты одна пострадаешь, пожертвовав собой?

Мира поникла.

— Я так не думаю. Потому мне так сложно было сделать этот шаг. Потому я и просила тебя мне помочь. — Она подалась вперед и положила голову ему на грудь, вцепившись пальцами в его рубашку. — Я знаю, что причиню боль тебе и остальным. Пожалуйста, Мэзер, — взмолилась она, запрокинув голову, чтобы взглянуть на него. — Я больше не хочу об этом говорить. Давай просто насладимся этим мгновением.

Мэзер так привык видеть ее сильной, что образ напуганной и сломленной Миры никак не укладывался в его голове. Но он сам сейчас был напуган и сломлен не меньше нее. И готов позабыть обо всем на свете ради одной ночи с ней. Всего одной ночи.

Мэзер приник к губам Миры, понимая, что назад дороги нет, сдерживаться он больше не сможет. И плевать на то, что глаза жгли слезы.

Он потерялся в Мире, пылко ответившей на его поцелуй и с силой прильнувшей к нему. Нежные поцелуи сменились страстными и нетерпеливыми, вздохи перешли в тихие стоны.

— Я люблю тебя, люблю тебя, люблю, — шептал Мэзер. — Я буду вечно тебя любить и сделаю все, чтобы тебя защитить…

Мира вздрогнула. Струящиеся по ее щекам слезы смешивались с соленой влагой на его щеках.

— Я люблю тебя, — ответила она. — И я тебя защищу.

Как же не хочется просыпаться.

В лагерь мы вернулись поздней ночью, когда все давно уже спали. Кроме часовых никто не видел, что Мэзер и я…

Мы…

На моих губах расплывается улыбка, и я прячу ее, зарываясь лицом в подушку. Я хвалю себя за то, что вчера не забыла затянуть на пологе завязки: Несса любит являться без предупреждения. Судя по просачивающемуся сквозь щели бледному свету, еще рано.

Мое тело прохладно — вчера ледяная магия бурно реагировала на мои эмоции. Я прижимаю к губам руку, вспоминая объятия Мэзера, вкус его губ, твердость мускулов под моими ладонями. Губы снова расплываются в улыбке, и я перекатываюсь на спину. Поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с сапфировыми глазами.

Улыбка Мэзера даже шире моей.

— Привет, — говорит он, приподнявшись на локте.

Я смеюсь, зажав рот рукой, чтобы мой смех не было слышно на улице.

— Что? — еще шире улыбается Мэзер.

— Привет? Ну не знаю. Как-то это простовато.

— А что будет не простовато? — Мэзер трется носом о мои волосы и обнимает меня. — Доброе утро, моя королева? — Он чмокает меня в плечо. — Как приятно видеть вас этим утром, леди Мира? — Чмокает в щеку. — Вы приснились мне в крайне непристойном сне, ваше величество?

Я смеюсь еще громче.

— Забавно. Мой сон с тобой тоже был довольно непристойным.

Мэзер отстраняется и ложится, подперев голову рукой. Покрывало соскальзывает с его груди, и мои щеки покрываются румянцем.

— Правда? Так, может, нам снился один и тот же сон? Что видела ты?

Уголки его губ подрагивают в улыбке.

Перекатившись на живот, я оглаживаю пальцами его рельефные, отточенные тренировками мышцы, рассекающие кожу шрамы.

— Да что-то никак не могу вспомнить. Видимо, в нем не было ничего примечательного.

Мэзер, рыча, хватает меня. Я взвизгиваю, уже не заботясь о том, чтобы меня не услышали, и ловлю его губы своими. Перед глазами ярко и живо встают картины сегодняшней ночи. Я смотрю в глаза Мэзеру, и у меня снова вырывается смех, на этот раз изумленный.

— Как вообще до этого дошло?

Мэзер откатывается назад.

— Могу рассказать тебе, как. — Он нарочито сводит брови, делая вид, что задумался. — Двенадцать лет назад пятилетняя девочка повалила меня на тренировочной площадке и стащила мой меч. Это было началом. Одиннадцать лет назад она уговорила меня покрасить палатку чернилами, а шесть лет назад стащила бутылку вина и напоила меня… — Мэзер улыбается, видя мою усмешку. — Я был так глуп, что велся на все ее безумные затеи. И где я в конечном итоге мог оказаться, как не здесь?

— Так, значит, это моя очередная затея? — Я приподнимаюсь на локте, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Только ты спутал все даты. Вино мы стащили пять лет назад, а не шесть.

Мэзер приподнимает брови.

— Так и знал, что тебе нужно было об этом напомнить.

— О чем?

— О наших днях рождениях. По крайней мере твоем. Оно было несколько месяцев назад. Ты правда забыла о нем? Тебе семнадцать, Мира. Как и мне.

— Снег небесный, — выдыхаю я. — Нам семнадцать.