Все эти странные «почему», словно строительные молоточки, выбивают фундамент у меня из-под ног.

— Я поеду в больницу, если ты поедешь со мной, — выдвигает условие Кай.

— Надо же, смилостивился.

— Ловлю шанс. — Он снова отводит руку медсестры, манит ее пальцем наклонится поближе, говорит что-то девочке на ухо, почему-то глядя на меня, и медсестра отскакивает от него, словно ошпаренная.

У меня звонит телефон. Это Наиль. Спрашивает, как дела у «больного», и я перечисляю все, что сказал фельдшер: ребра целы, кости тоже, но голову нужно бы посмотреть и наложить швы на рассеченный лоб.

— Ну вот, а ты переживала, — слышу в голосе Наиля улыбку. — Значит, крепкий у тебя парень.

— Он не у меня, — слишком быстро, слишком… очевидно невпопад говорю я.

Обещаю Еве встретиться с ней завтра и быстро кладу трубку.

— Я на машине, — говорю, когда становится ясно, что упрямый мальчишка не собирается отказываться от своих слов и без моего согласия просто пошлет и врачей, и их помощь. — Поеду за «скорой».

— Тебе нельзя за руль в таком состоянии, — строго, словно имеет право указывать, что мне делать. И снова этот тон, который не предполагает обсуждения. — Поедешь со мной, а за такси обратно я заплачу.

— Надо бы полицию вызвать, оформить нападение… — говорит фельдшер.

— Нет, у меня ничего не пропало, — снова отказывается Кай. — Просто пьяные придурки, они свое получили.

«Ты тоже», — вертится у меня на языке, но я проглатываю укор.

Я забираюсь в «скорую» — и мы едем в травмпункт в полной тишине.

Пока Каем в смотровой занимается дежурный врач, я вышагиваю по коридору и пытаюсь дозвониться до Оли, но ее телефон выключен. Час назад она позвонила мне, судя по голосу, очень навеселе, и, рыдая в трубку, сказала, что из-за размолвки с отцом у них с Каем все плохо и что я единственный человек, который может ей помочь. Я пыталась выспросить, в чем дело, узнать, где она и как минимум забрать подальше от спиртного и, скорее всего, плохой компании, но Оли хватает только чтобы назвать адрес.

И я еду туда, потому что надеюсь узнать у Кая, где и с кем может быть Оля.

И еще потому, что как бы я ни старалась, целый день меня жалит постоянная тревога, мысли то и дело возвращаются к лысому здоровяку, который зашел в кабинет к Олегу.

Все, что было дальше, проносится отрывками в голове, словно порезанная и склеенная до состояния клипа кинопленка.

Почему я сказала про дружков-бандитов? Чтобы успокоить саму себя слишком уж странным совпадением? Почему я не могу поверить в то, что на Кая действительно напали случайные пьянчуги, даже если это сказал он сам? И почему, когда иду мыть руки, так нехотя смываю с запястья кровавый след поцелуя? А потом до остервенения тру его пальцами, как будто он глубоко въелся в кожу?

Оля все еще не берет трубку.

Нужно позвонить Олегу, но я не знаю, что ему сказать. И так взвинчена, что не смогу сдержаться и обязательно расскажу о том, что видела, и о том, что почти уверена — это его рук дело.

Кай выходит из смотровой с пластырем поверх зашитой раны. Наверняка останется шрам: чуть выше правого виска, размером с мизинец.

— Я же говорил, что в порядке, — говорит он, становясь рядом.

Его футболка в крови, джинсы порваны и испачканы, волосы торчат в разные стороны, а на скуле уже проступил уродливый кровоподтек.

— Почему ты сказал, что это были пьяницы? — спрашиваю в лоб.

Он чуть сводит брови к переносице, молчит.

— Я знаю, что это Олег побеспокоился.

— Вообще не понимаю, о чем ты.

Храбрец, блин! Чего добивается? Что и кому хочет доказать?

— Отвези меня до машины. Мне давно пора домой.

Кивает — и мы выходим на улицу, в сырую, наполненную шорохами сонного города ночь. Кай ловит такси и, хоть я мысленно прошу об обратном, садится сзади, рядом со мной. И снова мы молчим. Смотрим в разные стороны и делаем вид, что этой натянутой пружины, которая, если лопнет, то ударит по нам обоим, не существует.

Кай помогает мне выйти и я, не дожидаясь, пока он расплатиться с таксистом, быстрым шагом иду к машине. Подальше от него, и больше никогда, ни шагом, ни взглядом…

Оля. Я должна узнать, где и с кем может быть Оля. Ради этого я и приехала.

Поворачиваюсь, чтобы вернуться, окликнуть его и поговорить — и натыкаюсь на крепкую грудь прямо перед собой. Как можно ходить так бесшумно при таком росте и немалом сложении?

— Не подкрадывайся ко мне. — Пытаюсь отодвинуться, но Кай зажимает меня руками с обеих сторон, постукивая пальцами по крыше моего «мерседеса».

— Ты хотела вернуться. — Разбитые губы искривляются в улыбку, от которой мое сердце заходится в сумасшедшем галопе.

— Оля не берет трубку, — быстрой скороговоркой, не глядя на него, а только на носки своих туфель. — Она позвонила, сказала, что у вас размолвка. Была крепко выпившей. Я не хочу, чтобы Оля попала в неприятную историю. Ты не знаешь, где она может быть?

— Понятия не имею, но это не в первый раз. Наверняка уже спит в чьей-то койке. Завтра сама появится и скорее всего ни хуя не будет помнить.