— Отец должен будет согласиться, что мы с Каем снова вместе. На этот раз — по-настоящему.

— По-настоящему? — переспрашиваю я, надеясь, что это просто слуховая галлюцинация.

— Я переезжаю к нему.

Я очень стараюсь держать себя в руках, но удар слишком сильный. Хорошо, что Оля стоит рядом — и у меня есть единственная возможность не упасть, потому что ее радость только что срубила меня, словно беспомощную травинку.

Я просто обнимаю Олю в ответ, крепко и до боли в кончиках пальцев, и глушу в этом жесте непреодолимое желание расцарапать ей лицо. И она в ответ обхватывает меня за талию, и мы стоим так, как живое подтверждение тому, какой циничной бывают женская боль и ревность. Мы просто живой памятник лжи и притворству. Точнее, только я одна, потому что Оля, кажется, всерьез настроена бороться за Кая.

А он медленно отвинчивает крышечку с бутылки, делает пару глотков и смотрит на меня через ее плечо, потому что сейчас Оля — единственная преграда между нами. И когда Кай, поглаживая нижнюю губу, задевает серебряное колечко, я хочу прокричать прямо в его дьявольские глаза: «Сделай же что-нибудь с этим абсурдом!» А он, словно читая мои мысли, медленно качает головой и одними губами говорит: «Привет, Принцесса!»

— Ты ведь поговоришь с отцом? — хнычет мне в волосы Оля. — Как ты умеешь. Он послушает.

Не представляю, как буду говорить Олегу о том, что Кай и его драгоценная дочка, которую он так холит и лелеет, снова вместе. Но Кай поднимает бровь, как бы бросая мне вызов: ну что, Принцесса, хватит тебе духу и честности перед самой собой, чтобы сделать это?

Он словно вскрывает мне грудную клетку, кладет в мои слабые руки ржавый гвоздь и молоток, и говорит: «Давай, Принцесса, бей, больно будет только в первый раз».

— Я… постараюсь, — говорю очень тихо, потому что боюсь, что мое вранье будет слишком очевидным.

Оля с облегчением вздыхает и тут же пятится к Каю. Привычным жестом падает спиной ему на грудь и закладывает обе его руки себе на плечи. Точно так же, как в тот день, возле бассейна, когда этот мальчишка снова ворвался в мою жизнь.

Хотя, нет, уже не мальчишка. Это волшебное слово больше не работает против его бешеного притяжения.

— Мне нужно собрать вещи, — говорит Оля. Переплетает его пальцы со своими и собственническим жестом потирается щекой о костяшки его пальцев.

Это слишком.

Это разрывает внутренности в клочья. Это больнее, чем ржавыми гвоздями в сердце.

— Я привезу, — говорю сбивчиво, опуская взгляд на часы. — Будет лучше, если Олег узнает о твоем переезде от меня, а не застав тебя с сумками.

— Ты самая лучшая! — радуется Оля и тянет Кая за руку в сторону двери. — Адрес помнишь?

«Я помню даже цвет двери, к которой он прижимал меня, стягивая джинсы!» — окровавленным ртом орет моя душа, но я не произношу ни слова.

Падчерица выбегает за дверь, но Кай задерживается, чтобы выбросить в урну почти полную бутылочку с соком. Я просто дико счастлива, что в зале появляется Анжела с ворохом образцов тканей, и теперь мне есть куда опустить взгляд, чтобы не наблюдать за каждым движением этого чудовища.

Да, все так. Кай — мое чудовище, мой оживший сладкий кошмар, то, что я ненавижу, чего боюсь и чего так сильно желаю, что чувствую его запах даже с другого конца зала. Он разъедает терпение, окутывает твердыми жесткими ладонями. И на губах расцветает его вкус, так, что я невольно облизываю их языком, жмурюсь до алых пятен под веками и вдруг так отчетливо слышу прямо над ухом:

— Будем хором корчить счастливую семью, Принцесса. Ты хочешь трахнуть меня, я хочу выебать тебя, а Ляля между нами — живая, блядь, жертвенная овца.

Я сглатываю, потому что это не наваждение — Кай действительно стоит рядом и шепчет мне на ухо, а у маячащей где-то там Анжелы ошалелый взгляд. К счастью, она давно на меня работает и одного кивка достаточно, чтобы подобрала образцы и скрылась из виду. Когда-то точно так же она убегала после визитов Олега.

Это какой-то замкнутый порочный круг, скоростной экспресс, на который меня снова угораздило сесть, и единственная возможность спастись — спрыгнуть наудачу, даже если это означает верную смерть.

— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю шепотом и всхлипываю, как последняя сука, когда Кай прикусывает краешек моего уха.

— Чтобы видеть тебя, Принцесса, — не лукавит он.

Что ж, по крайней мере хоть кто-то из нас двоих честен. Но я рано радуюсь, потому что следующая правда разбивает меня в пух и прах.

— И чтобы ты видела меня. С Лялей. На долбаных семейных праздниках. Хочешь семью, Принцесса? Угощайся, но не жалуйся, что у этого десерта дерьмовый вкус.

[1] Имеется ввиду психодиагностический тест исследования личности, более известный как «Пятна Роршаха»