Кроул подумал, что получилось невероятное уродство. Рев немногое потерял, оставшись внизу присматривать за пришвартованной «Тенью». Ноги инквизитора утопали в длинном ворсе ковра. Странное ощущение после жизни, проведенной в трущобах ульев, среди асфальта и рокрита. Рядом с Кроулом шагал Наврадаран. Кустодий возвышался над немодифицированным человеком. Его силовая броня работала почти беззвучно и мягко блестела в лучах солнца. Тупой конец огромного копья стража скользил над поверхностью ковра, не касаясь ткани.

Вокруг больше никого не было. Гулкие своды галереи были изолированы от шума улиц Терры — настоящее убежище от вездесущей грязи и толп людей.

— Ты провел немало времени в Сальваторе, Кроул, — сказал кустодий таким же звучным, как и раньше, голосом.

— Он мне нравится.

— У тебя там целая крепость.

— Досталась в наследство.

— Как часто ты появляешься здесь?

— Редко. — Инквизитор обвел взглядом витражи с памятными записями о битвах, гремевших за пол-Галактики отсюда. Он даже не знал названий половины из этих миров. — Снаружи попасть сюда непросто.

— Рад это слышать.

— Но Фелиас смог, правда ведь?

Кустодий остановился перед обсидиановым постаментом со стоящим на нем скульптурным изображением святой Катарины из ордена Чудотворного Покрова.

— Фелиас был лордом-инквизитором Ордо Ксенос. Он имел на это право.

— А еще он не жил постоянно на Терре. — Кроул кисло смотрел на перегруженные завитушками надписи у основания статуи. — Что ему вообще было здесь нужно?

— У нас были темы для разговора.

— Он работал на тебя?

— Он работал на Трон. Но нас беспокоили одни и те же вещи, это так.

Наврадаран снова двинулся вперед тяжелой размеренной походкой, которая, казалось, соответствовала ритму вибраций планеты. Если бы Кроул не видел кустодии в бою, то мог бы решить, что тот неуклюж. Но это все было частью иллюзии.

— Считать, будто стражи Дворца изолированы здесь, что мы практически слепы и глухи, — распространенное заблуждение, — продолжил Наврадаран. — Мы были бы плохими стражами, будь это действительно так. Не только у ваших орденов есть агенты по всему Империуму. Мы много узнаем из пространства вокс-эфира.

— То есть что-то все-таки случилось?

Наврадаран повернул голову и посмотрел на инквизитора, не замедляя при этом шаг. Крылатый шлем стража ярко сверкал в солнечных лучах, а рубиново-красные линзы загадочно мерцали.

— Говори, что хотел. У меня много обязанностей, а сегодняшний день обещает быть долгим.

Кроул сунул руку в один из подсумков на поясе, вытащил вокс-капсулу и передал ее кустодию.

— Послушай и узнаешь, что случилось с Фелиасом. Он рассказывает о том, что, по его мнению, тут происходит. Упоминает Квантрейна. Знакомое имя? По-моему, все его знают. И он где-то здесь. Я должен его найти.

Наврадаран на ходу установил капсулу в разъем своей брони.

— Квантрейн — могущественный человек. В чем суть обвинения?

— В провозе на Терру оружия и сговоре с Верховными лордами. — Кроул сухо улыбнулся. — Фелиаса серьезно беспокоил этот факт, и, я думаю, ты знаешь почему. В любом случае нам нужно с ним поговорить. Все жилые уровни залиты кровью, в том числе — кровью инквизитора. У Квантрейна хватит сил и наглости на такие вещи. Послушай запись сам.

Наврадаран дошел до большой балконной двери под высокой аркой. Витражные створки были открыты, и грязный, токсичный воздух проникал внутрь. Кустодий вышел наружу. Кроул последовал за ним. Они оказались на балконе с видом на поднимающееся из-за горизонта солнце. Бледные тени ползли по морю шпилей и куполов. Рассвет лишь слегка добавил красок в этот по-прежнему серый и унылый пейзаж.

— Ты считаешь, что я легко могу найти для тебя Квантрейна, — сказал Наврадаран. — Это ошибка.

— Так где он?

— Я не слежу за каждым, кто здесь обитает. К тому же лорд-инквизитор благодаря своей репутации никогда не давал такого повода.

— И поэтому сумел все это провернуть. У него полно агентов в подулье. Мой дознаватель столкнулась с одним из них. Фелиас утверждал, что с этим неизвестным оружием — или, скорее, существом, — которое они привезли, что-то пошло не так, и они охотятся за ним так же, как и мы. Ты ведь знаешь, что это такое, правда?