«У меня мужик эскалопы жрал, а ты ему макароны с сосиской!».

Утихшее после нежностей раздражение, снова взбурлило, как неведомые препараты на уроке химии, и осталось булькать, то и дело выпуская лопающиеся пузыри.

Я стиснула зубы и вооружилась молотком для отбивания. В конце концов, сам рецепт простейший — пожарить и пожарить. Ерунда!

Что стоило получше вчитаться в нюансы и тонкости, я поняла слишком поздно. Когда отправила в рот первый кусочек получившейся… гадости. Нет, на вкус мясо было и ничего, но сухое и еле жевательное.

Я уставилась в свою тарелку, отказываясь смотреть на то, как Рэй поглощает печальный результат моих трудов. Обидно сделалось почему-то почти до слез. «Эскалопы!». Что я ему, кухарка, что ли? Не сомневаюсь, что Вивиан-то ради него всю большую кулинарную энциклопедию на зубок вызубрила и отрепетировала так, что может хоть прям щас шеф-поваром в приличный ресторан устраиваться.

Но я-то не Вивиан!

Я часто моргала, с трудом удерживая какие-то дурацкие злые слезы, и даже толком сама не понимала, почему они все наворачиваются и наворачиваются на глаза. Уткнулась носом в тарелку и просто ковырялась в ней. Не притрагиваясь к мясу, да и овощи в рот не лезли, хотя с ними все было в порядке.

Рэй не сказал мне ни слова.

Вернее, он попытался начать какой-то разговор, но получив в ответ односложный бубнеж, сдался. Молча съел все, что было положено, и принялся мыть посуду. Чем я и воспользовалась, чтобы улизнуть в спальню.

День, начавшийся мило и бодро, заканчивался какой-то полной катастрофой. Идиот Дэн, идиот мотоциклист, идиотские эскалопы. И Вивиан! Не идиотка, а гадина.

Одна я умная, лежу красивая в темноте и жую подушку, чтобы не разреветься окончательно. От великого ума, не иначе.

Когда в спальню зашел Рэй, я честно попыталась прикинуться спящей — утомилась после стресса и трудов праведных!

Ард лег на кровать рядом — я чувствовала, как прогибается под его весом матрас — а потом кончиками пальцев коснулся моего лица, отводя с него волосы. Легонько погладил костяшками щеку и позвал:

— Ли.

Маскировка полетела к чертям, я окончательно уткнулась лицом в подушку, отчаянно зажмурившись, и подтянула колени к животу, сворачиваясь клубочком. Не реви, дура! Нашла из-за чего!

— Что случилось-то?

У-у-у, молчи, изверг! Не надо меня жалеть, я сама себя прекрасно пожалею-у-у.

— Ли, ну прости из-за Дэна. Меня бесит просто, как он на тебя пялится. Он, конечно, на большинство баб так пялится, но когда на тебя — бесит. А потом я испугался за тебя и сорвался…

У-у-у-у…

— Ли… Ли! Ну перестань, пожалуйста…

У-у-у-у!

— Линетт Келли, официально предупреждаю вас, я плохо плаваю!.. Ли! Так, все, давай сюда эту подушку!

Борьба была отчаянной и на удивление куда более долгой, чем в моем представлении должна бы быть. За ее время я даже успела слегка войти во вкус и перестать рыдать. Но, когда подушка-таки была отобрана, сообразила, в каком виде теперь предстала перед Рэем и потянулась за другой.

Мой отчаянный рывок ард с легкостью пресек. Прижал обе руки к покрывалу и заглянул в глаза.

— Ли, я тебя обидел?

Я закусила губу, зажмурилась и замотала головой.

— Тебя накрыло из-за случившегося? Испугалась?

Я снова помотала. Нет, испугалась, конечно, но… все же обошлось, никто не пострадал. Да я почти сразу из головы это выкинула — чего только в жизни не случается.

— А что тогда?

Кажется, Рэю было очень важно понять. И я бы, наверное, даже хотела ему объяснить, но не могла сформулировать то, что царапало изнутри.

— Перенервничала, — пробормотала я, отворачиваясь. — И мясо дурацкое… не получилось.

— Мясо? — так изумленно переспросил ард, что мне окончательно сделалось стыдно за глупую истерику на пустом месте.

Я залилась краской, и попыталась вырваться и снова закопаться, на этот раз для верности — под одеяло.

Рэй не пустил.

— Дурочка ты моя, — прошептал он, прижимая меня к себе, зарываясь пальцами в волосы, осыпая мокрое лицо поцелуями. — Мясо! Придумала тоже!..

Я окончательно расфырчалась, все же вывернулась, встряхнулась, высвободилась и села, утерев лицо тыльной стороной ладони. Шмыгнула носом, вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. И когда, наконец, нащупала внутри стержень внутренней стабильности, обернулась и слабо улыбнулась Рэю, давая понять, что все в порядке, истерика окончена, публика может расходиться.

Ард качнулся вперед и поцеловал меня, на этот раз не прикасаясь руками, только опираясь ими в кровать по обе стороны от меня, так что я могла бы легко отклониться от этого поцелуя. Но я не стала. Приняла его, подалась вперед…

Один глубокий поцелуй незаметно переплавился в множество поверхностных и жадных. И этой ночью в жарком шепоте несколько раз снова непривычно звучало «моя».

Рэй ушел на Грань как-то буднично.